Нравственность и безнравственность
Найдено цитат по теме: 390
Моралисты говорят об эгоизме как о дурной привычке, не спрашивая, может ли человек быть человеком, утратив живое чувство личности, и не говоря, что за замена ему будет в "братстве" и в "любви к человечеству", не объясняя даже, почему следует брататься со всеми и что за долг любить всех на свете. Христианство, по крайней мере, не останавливалось на таких безделицах, а смело приказывало любить не только всех, но преимущественно своих врагов. Восемнадцать столетий люди умилялись перед этим; пора наконец сознаться, что правило это пустое... За что же любить врагов? или, если они так любезны, за что же быть с ними во вражде?
Свободный человек создает свою нравственность. Это-то стоики и хотели сказать, говоря, что "для мудрого нет закона".
Короче говоря, задача морали заключается в формировании покорных личностей, которые, несмотря на нищету и унижение, должны соответствовать требованиям авторитарного строя. Таким образом, семья представляет собой авторитарное государство в миниатюре, в котором ребенок должен научиться приспосабливаться к социальным условиям.
Мораль в старом смысле слова уже доживает свой век. Через какое-то время мы уже не будем морализировать, мы онтологизируем мораль. Добро и зло будут определяться не как нечто, что мы должны делать или соответственно делать нельзя; добром будет представляться то, что способствует осуществлению человеком возложенного на него и требуемого от него смысла, а злом мы будем считать то, что препятствует этому осуществлению.
Если же, наконец, утверждается, что непреходящие, высшие идеалы человечества сплошь и рядом используются недостойно — в качестве средств достижения деловых или политических целей, удовлетворения личных эгоистических интересов или собственного тщеславия,— на это можно ответить так, что все сказанное лишь свидетельствует о непреходящей силе этих идеалов и показывает их универсальную действенность. Ибо если кто-то для достижения своих целей вынужден прикрывать свое поведение нравственностью, это доказывает, что нравственность действительно представляет собой силу и, как ничто иное, способна оказывать влияние на тех людей, которые высоко ее ставят.
Трудно человеку быть хорошим.
Быть я богатым хочу, но нечестно владеть не желаю Этим богатством: поздней час для расплаты придет. Многие низкие люди богаты, а добрый беднеет; Мы же не будем менять доблесть на денег мешок: Ведь добродетель всегда у нас остается, а деньги Этот сегодня имел, завтра подучит другой.
Видимость обманчива: за хорошими словами часто кроются дурные дела, за величавым видом — ничтожная душа.
Народы! Старайтесь прежде иметь добрые нравы, нежели законы: нравы суть самые первые законы.
Если тебя спросят: что есть добродетель? — ответствуй: любомудрие, употребленное в действие.
Не пекись о снискании великого знания: из всех знаний нравственная наука, может быть, есть самая нужнейшая, но ей не обучаются.
Ни к золоту ржавчина, ни к добродетели позор не пристанут.
Трудно найти благородного человека: не везде он рождается. Но где рождается такой мудрый, там процветает счастливый род.
Один день добродетельного и самоуглубленного лучше столетнего существования порочного и распущенного человека.
И не было, и не будет, и теперь нет человека, который достоин только порицаний или только похвалы.
У цветов аромат не распространяется против ветра, так же — у сандалового дерева, у тагары или у жасмина. Аромат же добродетельных распространяется и против ветра. Благой человек проникает во все места.
Легко увидеть грехи других, свои же, напротив, увидеть трудно. Ибо чужие грехи рассеивают, как шелуху; свои же, напротив, скрывают, как искусный шулер — несчастливую кость.
Мне не приходилось встречать такого, кто любил бы доблесть — дэ, как любят женскую красоту.
Конфуций сказал: "Не делай человеку того, чего не желаешь себе. И тогда исчезнет ненависть в государстве, исчезнет ненависть в семье". Цзы-Гун (ученик Конфуция) так повторил слова Учителя: "То, чего я не хочу, чтобы делали мне, я не хочу делать другим". Конфуций на это ответил: "Этого добиться невозможно".
Благородный муж думает о восьми вещах: о том, чтобы видеть ясно; о том, чтобы слышать четко; о том, чтобы его лицо было приветливым; о том, чтобы его поступки были почтительными; о том, чтобы его речь была искренней; о том, чтобы его действия были осторожными; о необходимости помнить о последствиях своего гнева; о необходимости помнить о справедливости, когда есть возможность извлечь пользу.
Умереть с голоду — событие маленькое, а утратить мораль — большое.
Тот, кто обладает моралью, непременно умеет хорошо говорить.
Кто, пользуясь достатком и везеньем, В душе не скопит доброго, прекрасного, Счастливым я того не назову, скорей Охранником чужого состояния.
Добродетели будь своим, пороку — чужим.
Много злых и мало добрых.
При оценке человека необходимо рассматривать в совокупности его намерения и результаты действий.
Злой человек вредит другим без всякой для себя выгоды.
Все люди, думаю я, делая выбор из представляющихся им возможностей, поступают так, как находят всего выгоднее для себя. Поэтому, кто поступает неправильно, тех я не считаю ни умными, ни нравственными.
Не от денег рождается добродетель, а от добродетелей бывают у людей деньги и все прочие блага, как в частной жизни, так и в общественной.
Знание, отделенное от справедливости и другой добродетели, представляется плутовством, а не мудростью.
По-видимому, не в природе человека по собственной воле идти вместо блага на то, что считаешь злом; когда же люди вынуждены выбирать из двух зол, никто, очевидно, не выбирает большего, если есть возможность выбрать меньшее.
Ищу человека, а не негодяя. (Такой ответ Диоген дал, когда его, озабоченно что-то разыскивающего днем с зажженным фонарем, спросили о том, что он делает.)
Наблюдая за достойным человеком, судят о нем по его делам, поскольку иначе невозможно обнаружить, какому выбору он следовал. А если бы можно было непосредственно видеть совесть человека и его стремление к прекрасному, то его сочли бы добродетельным и без дел.
Кто двигается вперед в науках, но отстает в нравственности, тот более идет назад, чем вперед.
Совершенно невозможно действовать в общественной жизни, не будучи человеком определенных этических качеств, а именно человеком достойным.
Если исходить из обычаев, то представления о благородных и неблагородных создаются окружающими, а вовсе не прирождены человеку.
Все достоинство добродетели — в действии.
Невелика заслуга, если человек честен лишь потому, что никто и не пытается его подкупить.
Даже мудрец глупцом прослывет и правый — неправым. Ежели он в самой добродетели в крайность вдается.
Счастливы нищие духом — им принадлежит Небесное Царство. Счастливы плачущие — они будут утешены. Счастливы кроткие — им будет принадлежать весь мир. Счастливы те, кто жаждет праведности, — они будут удовлетворены. Счастливы милосердные — с ними тоже поступят милосердно. Счастливы чистые сердцем — они увидят Бога. Счастливы миротворцы — они будут названы сынами Божьими. Счастливы преследуемые за праведность — им принадлежит Небесное Царство. Счастливы вы, когда люди будут оскорблять вас, преследовать и ложно обвинять во всяком зле из-за Меня. Радуйтесь и торжествуйте! Вас ждет великая награда на небесах, ведь так же преследовали и пророков прежде вас.
Горе миру от соблазнов, ибо надобно прийти соблазнам; но горе тому человеку, через которого соблазн приходит.
Ничто, входящее в человека извне, не может осквернить его; но что исходит из него, то оскверняет человека.
Добродетели нельзя разучиться.
Ведь не так опасны пороки, не скрытые от глаз; даже больные идут к выздоровлению, если болезнь прорвалась из глубины и обнаружила всю свою силу. Знай, что и скупость, и честолюбие, и другие недуги человеческого духа пагубнее всего тогда, когда прячутся под личиной здоровья.
Ничто не является пороком само по себе.
Что было пороками, то теперь нравы.
Доказательства свойств характера можно извлекать из мелочей.
Некоторые неписаные законы сильнее всех писаных.
Как преступлением одного всем человекам осуждение, так правдою одного всем человекам оправдание к жизни.
Более похвальным является такой душевный склад, худшие свойства которого с годами дряхлеют, а прекрасные — расцветают.
Уже одно притворство в добродетели незаметно производит стремление и привычку к ней.
В благах, посылаемых судьбой, нам приятно приобретение и пользование, а в благах, исходящих от добродетели, нам приятны действия. Первые мы хотим получать от других, вторые предпочитаем сами уделять другим.
Благодаря щедрости и нравственности — польза другим, благодаря терпимости и решимости — польза себе.
Справедливейшее наказание за грех состоит в том, что человек утрачивает то, чем он не захотел хорошо пользоваться... тот, кто не захотел поступать правильно, когда мог, утрачивает эту возможность, когда захочет поступить правильно.
Порок не остается безнаказанным, так как быть порочным — это уже наказание.
Ты хочешь излечить дурные нравы, Не тщись — лекарства нет от сей отравы.
Злой человек — земли недолгий гость. Его сжигает собственная злость.
Истинная честь — награда за добродетель, а не за богатство.
Люди всегда дурны, пока их не принудит к добру необходимость.
Человеку, который желает при всех обстоятельствах пребывать добродетельным, остается лишь гибнуть среди множества тех, кто не добродетелен.
Свидетельство моей честности и верности — моя бедность.
Благоденствие лучше всего обнаруживает пороки человека, бедствия же выявляют его добродетели.
Если вы добродетельны и красивы, ваша добродетель не должна допускать бесед с вашей красотой.
Но боги, чтобы сделать нас людьми, Пороками нас наделяют.
Самый верный признак честного человека — крепкие руки.
Там, где грязь, кишит жизнь. В очень чистой воде не бывает рыбы. Не должен человек чураться мерзостей мира и слепо подражать образцам непорочного поведения.
Только в государстве существует всеобщий масштаб для измерения добродетелей и пороков. И таким масштабом могут служить лишь законы каждого государства.
Я называю пороки болезнями души, которые менее легки для распознавания, чем болезни тела, так как мы часто можем давать себе отчет о состоянии здоровья нашего тела, но в отношении ума — никогда.
Презрения достоин высокий ум, примененный для низких целей!
Две вещи быстро приканчивают человека: глупость и распутство. Одни потеряли жизнь, потому что хранить ее не умели, а другие — потому что не хотели.
Нет человека, у которого главное достоинство противовесом не имело бы недостаток, и, ежели тому способствуют склонности, недостаток этот забирает власть тираническую.
Люди делают добро часто лишь для того, чтобы обрести возможность безнаказанно творить зло.
У людских достоинств, как и у плодов, есть своя пора.
У большинства людей любовь к справедливости — это просто боязнь подвергнуться несправедливости.
На каждого человека, как и на каждый поступок, следует смотреть с определенного расстояния. Иных можно понять, рассматривая их вблизи, другие же становятся понятными только издали.
Только у великих людей бывают великие пороки.
Все наше достоинство заключается в мысли. Вот чем должны мы возвышаться, а не пространством и временем, которых нам все равно не заполнить. Будем же стараться хорошо мыслить: вот начало нравственности.
Есть три основных источника заблуждений разума; воображение, привычка, самолюбие. Влияя на наши суждения, они делают нас не способными познать истинную сущность вещей. ...При моем нравственном невежестве, наука о внешних вещах не утешит меня в момент скорби, тогда как наука о нравственности всегда утешит меня в незнании вещей внешних.
Истинная и единственная добродетель состоит в том, чтобы ненавидеть себя.
Значительную часть этики можно было бы построить с такой ясностью, которая мыслящему человеку оставляла бы так же мало оснований для сомнений, как мало их для сомнений в истинности доказанных ему математических предложений.
Обучение наукам способствует развитию добродетели в людях с хорошими духовными задатками; в людях, не имеющих таких задатков, оно ведет лишь к тому, что они становятся еще более глупыми и дурными.
Дурные примеры, несомненно, действуют сильнее хороших правил.
Порок не в том, чтобы иметь желания, а в неумении подчинить их правилам разума; дело не в том, испытываете ли вы или не испытываете самих влечений, а в способности управлять ими и отказываться от них.
Действия людей — лучшие переводчики их мыслей.
Ничто не проникает так незаметно и глубоко в душу человека, как пример: какую бы дурную черту люди ни проглядели в себе и ни прощали себе самим, она может внушать им только отвращение и стыд, когда выступает перед ними в других людях.
В человеке плохо воспитанном отвага становится грубостью, ученость — педантизмом, остроумие — шутовством, простота — неотесанностью, добродушие — лестью.
Добродетель по большей части одобряют не потому, что она врожденна, а потому, что она полезна.
Философы смотрят на ...аффекты как на пороки, в которые люди впадают по своей вине. Поэтому они имеют обыкновение высмеивать их, порицать или клясть (последним занимаются те, кто не прочь надеть личину святости). Превознося, таким образом, на все лады ту человеческую природу, которой нигде нет, и позоря ту, которая существует на самом деле, они убеждены, что предаются самому возвышенному делу и достигают вершины мудрости. Ибо людей они берут не такими, каковы те суть, а какими они хотели бы их видеть.
Успех всегда располагает нас к тому, кто его добился: будь этот человек вельможей или простолюдином, мы восхищаемся им, приходим от него в восторг; безнаказанное преступление превозносится чуть ли не так же, как добродетельное деяние, а удача заменяет чуть ли не все добродетели вместе. Если поступок не может быть оправдан даже успехом, — значит, это черное, низкое, мерзостное злодейство.
Вера либо истинна, либо ложна. Если она вымысел, значит, добродетельный человек, монах или отшельник зря потеряли шестьдесят лет жизни, и только, — больше им ничто не угрожает. Но если она основана на истине, то человека порочного ожидает страшная участь: одна мысль о муках, которые он себе готовит, приводит в трепет мое воображение; ум бессилен постичь их, слова — выразить. Поэтому, даже допуская, что вера менее истинна, чем это считается, человек все равно не может избрать путь более спасительный, нежели стезя добродетели.
Сказать о человеке, который вспыльчив, непостоянен, сварлив, угрюм, вздорен, капризен: "Такой уж у него нрав", — значит не извинить его, как полагают многие, а необдуманно объявить эти большие недостатки неисправимыми.
Для интриг нужен ум, но, когда его много, человек стоит настолько выше интриг и происков, что уже не снисходит до них; в этом случае он идет к успеху и славе совсем иными путями.
Все страсти лживы: они стараются надеть маску, они прячутся даже от самих себя. Нет такого порока, который не рядился бы под какую-нибудь добродетель или не прибегал бы к ее помощи.
Тот, кто уверен в жизни после смерти, не нуждается в чрезмерных заботах о судьбе добродетели в этом мире.
Для дурного выбора нет извинений.
Вопрос: что становится с Вечными истинами? Ответ: они исчезают.
Существуют истины, в которых недостаточно убедить кого-либо, но которые надо дать почувствовать; именно таковы истины морали.
Я всегда, по мере возможности, свожу свою метафизику к морали.
Быстрый прогресс истинной науки иногда вызывает у меня сожаление, что я родился так рано. Невозможно представить себе той высоты, которой достигнет власть человека над материей через тысячу лет. Мы, возможно, научимся лишать огромные массы их тяжести и придавать им абсолютную легкость для более удобной перевозки. Наша жизнь будет по желанию продлена даже за пределы глубокой старости. Наука нравственности пойдет по верному пути усовершенствования, так что уже не будет, как теперь, "человек человеку волк", и люди наконец узнают то, что они сейчас неверно называют человеколюбием.
Если храбрость и честолюбие не регулируются благожелательностью, они могут сделать из человека только тирана или разбойника.