Нравственный порядок управляется таким же неизменным законом, как и физический, однако это крайне удивляет наивных, невежественных и поверхностных революционеров.
Свободный человек создает свою нравственность. Это-то стоики и хотели сказать, говоря, что "для мудрого нет закона".
Человек рождается свободным, а между тем всюду он в оковах.
Лицо ставит себя целью. Общество — себя. Этого рода антиномии (нам часто приходилось говорить об них) составляют полюсы всего живого; они неразрешимы потому, что, собственно, их разрешение — безразличие смерти, равновесие покоя, а жизнь — только движение. Полной победой лица или общества история окончилась бы хищными людьми или мирно пасущимся стадом... Руссо, говорящий, что человек родился быть свободным, и Гёте, говорящий, что человек не может быть свободным,— оба правы и оба не правы.
Занятие политикой для писателя есть жалкая трата времени, плутовская мистификация, удел тупиц, невежд и мошенников.
Можно показать, что в основе невмешательства обычного интеллигента, "не желающего иметь ничего общего с политикой", лежат непосредственные экономические интересы и опасения, связанные с его социальным положением, которое зависит от общественного мнения.
Не презирай того, кому пришлось украсть для утоления голода: самая сильная крепость не устоит против голода.
Зигмунд Фрейд однажды сказал: "Давайте попробуем поставить некоторое количество самых различных людей в одинаковые условия голода. С возрастанием голода все индивидуальные различия сотрутся, и вместо них появится однообразное выражение неукротимого побуждения". В концентрационных лагерях, однако, истинным было противоположное. Люди стали более различными. Маски были сорваны с животных — и со святых. Голод был одним и тем же, но люди были различны. В счет шли не калории.
Признаком гуманности часто служит то, чтобы не судить другого и отказаться думать о нем.
Я признаю сейчас лишь одну форму гуманизма за подлинную: беспощадный и трезвый анализ реальности и отыскание реальных ценностей вместо отжившей словесной шелухи.
Так как шаг к добру — это не делать зла, то первый шаг к счастью — это не страдать.
Обитель для души может быть возведена лишь на очень прочном фундаменте нескончаемого отчаяния.
Мы постигаем истину не только разумом, но и сердцем... У сердца свои законы, которых разум не знает.
Тот, кто учит, что править должен не разум, а любовь, открывает дорогу тому, кто будет убежден, что править должна ненависть.
Кто отрицает богов, отрицает благородство человеческого рода.
Бог существует, значит человек — раб. Человек разумен, справедлив, свободен, значит, бога нет.
Предай Господу дела свои, и предприятия твои свершатся.
На бога надейся, да и сам не плошай.
Когда человек задает вопрос о смысле и ценности жизни, он нездоров. Поскольку ни того, ни другого не существует, ручаться можно лишь за то, что у человека есть запас неудовлетворенного либидо
Существует определение, гласящее, что смыслы и ценности — не что иное, как реактивные образования и механизмы защиты. Что до меня, то я бы не хотел жить ради моих реактивных образований, и еще менее — умереть за мои механизмы защиты.
Философ думает, что ценность его философии лежит в целом, в строении, но потомство находит ценным только камень, из которого можно построить новое и лучшее здание, т.е. ценно для него именно то, что здание можно разрушить, и все-таки оно полезно, как материал.
Следует сравнивать ход науки не с перестройкой города, при которой старые здания беспощадно уничтожаются и замещаются новыми, но с непрерывной эволюцией зоологических типов, беспрестанно развивающихся так, что они становятся неузнаваемыми для глаз неопытного, но опытный глаз всегда находит в них следы предыдущей работы истекших веков.
Если рука не ранена, можно нести яд в руке. Яд не повредит не имеющему ран. Кто сам не делает зла, не подвержен злу.
Не думай легкомысленно о зле; "Оно не придет ко мне". Ведь и кувшин наполняется от падения капель. Глупый наполняется злом, даже понемногу накапливая его.
На ненависть нужно отвечать добром.
Платить добром за зло — нелепость. Чем же тогда платить за добро?
Нельзя дважды войти в одну и ту же реку.
Нельзя не то чтобы дважды войти в ту же самую реку, как это учит Гераклит, но этого нельзя сделать и один раз. Ни о чем нельзя ничего утверждать, ибо оно, в силу непрерывной текучести, успевает измениться за время нашего произношения утверждения.
Философия торжествует над горестями прошлого и будущего, но горести настоящего торжествуют над философией.
Философия дала мне, по крайней мере, готовность ко всякому повороту судьбы.
Спор — один из способов утверждения противников в их заблуждениях.
При философской дискуссии больше выигрывает побежденный — в том отношении, что он умножает знания.
Ни на солнце, ни на смерть нельзя смотреть в упор.
Самое страшное из зол, смерть, не имеет к нам никакого отношения, так как, пока мы существуем, смерть еще отсутствует; когда же она приходит, мы уже не существуем.
В жизни дело идет о жизни, а не о каком-то результате ее.
Осел, ходя вокруг жернова, сделал 100 миль, шагая. Когда его отвязали, он находился все на том же месте. Есть люди, которые много ходят и никуда не продвигаются.
Но если смерти серп неумолим, Оставь потомков, чтобы спорить с ним!
Бессмертие животных — в потомстве, человека же — в славе, заслугах и деяниях.
Свободен лишь тот, кто не имеет желаний. К чему желать быть свободным?
Порок не в том, чтобы иметь желания, а в неумении подчинить их правилам разума; дело не в том, испытываете ли вы или не испытываете самих влечений, а в способности управлять ими и отказываться от них.
Склонность к осмеянию говорит порой о скудости ума.
Единственный способ спасти человеческое здравомыслие и сохранить разумность в мире — это дать свободу острому уму. Однако никогда не будет свободен острый ум там, где отнята свобода для насмешки.
Страсти пагубны, потому что они ослепляют человека.
Страсти — это ветры, надувающие паруса корабля. Иногда они его топят, но без них он не мог бы плавать. Все на свете опасно — и все необходимо.
Истина и заблуждение происходят из одного источника. Это так же верно, как и странно. Вот почему часто мы не имеем права уничтожать заблуждения, ибо вместе с тем мы уничтожаем истину.
Именно заблуждению мы обязаны тяжелыми цепями, которые повсюду куют народам тираны и жрецы. Именно заблуждению мы обязаны рабством, до которого доведены почти во всех странах народы, предназначавшиеся природой для свободного труда ради своего счастья.
Мы не знаем, долго ли просуществуют земля и небо, но знаем, что всегда 3 и 7 будет 10.
Усомнись во всем, по крайней мере, один раз, и пусть не будет исключением из этого и аксиома "дважды два — четыре".
С несправедливой родиной поступай, как с мачехой: храни молчание.
Я предпочитаю бичевать свою родину, предпочитаю огорчать ее, предпочитаю унижать ее, — только бы ее не обманывать.
Не отнимай ни у кого убеждений, способствующих его счастью, если не можешь дать ему лучших.
Убеждения суть более опасные враги истины, чем ложь.
Сострадание к животным так тесно связано с добротой характера, что можно с уверенностью утверждать: кто жесток с животными, тот не может быть добрым человеком.
Есть люди, которые любят цветы и животных только потому, что не способны ужиться с ближними.
Не причиняй зла никому и делай добро всем людям, хотя бы только потому, что это — люди.
Кто попустительствует дурным людям, тот вредит хорошим.
Из двух ссорящихся более виновен тот, кто умнее.
"Наиболее умный всегда уступает", — какая великая мысль! Она объясняет причину господства глупости в мире.
Всякое заблуждение пагубно, но там, где к нему примешивается страсть, оно пагубнее вдвойне.
Без "человеческих эмоций" никогда не бывало, нет и не может быть человеческого искания истины.
Вы можете сколько угодно откармливать человеческую скотину, постилать ей подстилки до самого брюха и даже золотить ее конюшни — она все-таки останется скотиной, что бы там ни говорили.
Если все время человеку говорить, что он "свинья", то он действительно в конце концов захрюкает.
Благими намерениями и ад выложен.
Самые раскаленные места в аду предназначены для тех, кто во времена великих моральных испытаний хранил нейтралитет.
Похвала полезна хотя бы потому, что укрепляет нас в благих намерениях.
Когда Антисфена однажды хвалили дурные люди, он заметил:"Боюсь, не сделал ли я чего-нибудь дурного".
Совершеннейший из людей тот, кто любит всех ближних своих и делает им добро без разбора, хороши ли они или дурны.
Делать добро дуракам — все равно что подливать воду в море.
Не судите, да не судимы будете; ибо каким судом судите, таким будете судимы, и какой мерой мерите, такою и вам будут мерить.
Оправдайте, не карайте, но назовите зло злом.
Это мудро — поливать колесо дружбы маслом деликатной вежливости.
Притворный друг гораздо хуже злейшего врага.
На всякое чиханье не наздравствуешься.
Кто беден любовью, тот скупится даже своей вежливостью.
Ни адвокат, ни, тем паче, судья при исполнении своих обязанностей не имеют права поддаваться собственным чувствам.
Судят люди невежественные, и часто их нужно обманывать, чтобы они не заблуждались.
Между людьми, быть может, столько же истин, сколько и заблуждений, столько же хороших качеств, сколько и дурных, столько же удовольствий, сколько горя.
Тысячи путей ведут к заблуждению, к истине — только один.
Раскаиваться — значит прибавлять к совершенной глупости новую.
Кто не стыдится своего проступка, тот вдвойне виноват.
Что сильнее всего? — Необходимость, ибо она властвует над всем.
Недалекие люди верят в удачу, сильные — в причину и следствие.
Вежливость — первая и самая приятная добродетель.
Даже вежливость бывает оскорбительна, когда подчеркивается.
Все можно познать, только не самого себя.
Чтобы знать себя самого, нужно познать других.
Бедный ненавидим бывает даже близкими своими, а у богатого много друзей.
Мало у бедняка врагов, но еще меньше у богача друзей.
Государство есть единое лицо, ответственным за действия которого сделало себя путем взаимного договора между собой огромное множество людей, с тем чтобы это лицо могло использовать силу и средства всех их так, как сочтет необходимым для их мира.
Я вижу всюду заговор богачей, ищущих своей собственной выгоды под именем и предлогом общего блага.
Наиболее философским было бы просто и спокойно жить.
Жить — это бороться; бороться — это жить.
Природа похитила у рассудка все то, чем одарила талант.
Одного вдохновения для поэта недостаточно — требуется вдохновение развитого ума.
Что пользы человеку от его трудов?
Деятельность может привести к беде, праздность же никогда не приводит к добру.
Невежество позорит человека не больше, чем отсутствие на руке ста пальцев. Как нет природной необходимости в ста пальцах, так ее нет, по-видимому, и в знании сокровенной природы вещей.
Каждый человек имеет право быть дураком, против этого ничего сказать нельзя, но и правом надо пользоваться с некоторой умеренностью.
Твоя повседневная пища пусть будет хороша и достаточна, чтобы у тебя хватало и здоровья и сил для завтрашней работы.
Ни один человек, любящий своё горло и свой желудок, не произвел ничего истинно прекрасного.
Свобода — это право делать все, что разрешает закон.
В старину говорили, что закон со свободою живут, как кошка с собакою. Всякий закон есть неволя.
Мы должны стать рабами закона, чтобы быть свободными.
Закон не может делать людей свободными: сами люди должны делать закон свободным.
Не имей сто рублей, а имей сто друзей.
Кто имеет очень обширные знакомства, тот точно торгует мелочью, от которой возни много, а прибыли мало.
Люди слушаются не того, кто умнее других, но того, кто всех громче говорит.
Влияние красноречия живое, но моментальное. Люди, редко поддающиеся возбуждению, так же легко и успокаиваются. Холодное и твердое рассуждение не вызывает никакого брожения, но оно захватывает глубоко, и производимое им действие не изглаживается.
Все, что прекрасно, — нравственно.
Понятие красоты не только не совпадают с добром, но, скорее, противоположно ему, так как добро большей частью совпадает с победой над пристрастиями, красота же есть основание всех наших пристрастий.
У того, кто осмеивает зло в любых его проявлениях, не совсем здоровое нравственное чувство.
Жаловаться на неприятную вещь — это удваивать зло; смеяться над ней — это уничтожать его.
"Не хвали человека, пока он жив", — вот правило, изобретенное завистью и слишком поспешно подхваченное философами. Напротив, я утверждаю,что человека нужно хвалить при жизни, если, конечно, он того заслуживает. Отважиться воздать ему должное надлежит именно тогда, когда зависть и клевета ополчаются на его добродетель и талант. Похвалить от души не опасно, опасно незаслуженно огорчить.
Самое скверное, что может случиться с человеком, это удостоиться похвалы негодяя.
У народов образованных бунтуют вообще только те, которым нечего терять.
Как отличить бунт от революции?.. Очень легко! Бунт — это когда разбит народ, "все эти негодяи"... Революция — когда верх одерживает народ и все участники оказываются героями.
Чтобы основать совершенное государство, надо прежде всего создать такие существа, природа коих допускает, чтобы они всюду жертвовали собственным благом во имя общественного благополучия.
Ни один народ не должен быть свободным, пока он не будет способен разумно пользоваться своей свободой. Положение это достойно того дурака в сказке, который решил не идти в воду, пока не научится плавать. Если люди должны ждать свободы, пока они не станут разумными и хорошими в рабстве, то, право же, они могут вечно ждать.
Сила добродетели — вес скромности.
Чрезмерная скромность есть не что иное, как скрытая гордость.
Старость — самая безнадежная из всех болезней.
Никто не настолько стар, чтобы не быть в состоянии протянуть еще годик, никто не настолько молод, чтобы не умереть сегодня же.
Так как шаг к добру — это не делать зла, то первый шаг к счастью — это не страдать.
Хочешь быть счастливым? Выучись сперва страдать.
И еще довелось мне увидеть под солнцем, что не быстрым — удача в беге, не разумным — богатство, не храбрым — удача в битве, и не мудрым — хлеб, и не сведущим — благословенье, но срок и случай постигает их всех.
"Случай" и "судьба" — это одни только пустые слова: упорное благоразумие — вот судьба человека.
Немножко философии, немножко здоровья и немножко хорошего расположения духа достаточно, чтобы сделать нас счастливыми. Большинство же ищет счастья, подобно рассеянному человеку, ищущему свою шляпу, которая у него на голове или которую он держит в руках.
Быть дураком, эгоистом и обладать хорошим здоровьем — вот три условия, необходимые для того, чтобы быть счастливым. Но если первого из них не хватает, то остальные бесполезны.
Нас делает счастливыми именно излишнее, а не то, что всем необходимо.
Наслаждение, роскошь — вот, что вы называете счастьем, а я думаю, что ничего не желать — это блаженство богов, и потому нуждаться лишь в небольшом — есть приближение к этому высшему счастью.
Наш разум приносит нам подчас не меньше горя, чем наши страсти...
Ум, несомненно, первое условие для счастья.
Человек — это звучит гордо.
Человек — существо самое жалкое, имеющее несколько часов отдыха, несколько минут удовлетворения и длинный ряд дней страданий в своей жизни.
Человек есть мера всех вещей: существующих, что они существуют, несуществующих, что они не существуют.
Человечество — мера всех вещей, как эстетическая, так и научная.
Читать — значит думать чужой головой, вместо своей собственной.
Чтение для ума — то же, что упражнение для тела.
Господство над своими страстями — свойство высшего величия духа. Сама эта возвышенность ограждает дух от чуждых ему низменных влияний. Нет высшей власти, чем власть над собой, над своими страстями, чем победа над их своеволием.
Когда аскетизм превращается в самоцель, то стремление к подавлению страстей само становится всепоглощающей страстью.
Мы бываем счастливы, только чувствуя, что нас уважают.
Человек гордый уважает не себя, а то мнение, которое о нем составляют люди; человек с сознанием собственного достоинства уважает себя и презирает людское мнение.
Все к лучшему в лучшем из миров.
Оптимист заявляет, что мы живем в лучшем из возможных миров; пессимист опасается, что это правда.
Сердце государственного человека должно быть в голове.
Политикой должны управлять расчеты, расчетами же — нравственность.
Нам после Христа не нужна никакая любознательность; после Евангелия не нужно никакого исследования.
Самый жалкий раб — это человек, отдающий в рабство свой разум и признающий истиной то, чего не признаёт его разум.
Где все равны, там никто не свободен.
Равенство прав не в том, что все ими воспользуются, а в том, что они всем предоставлены.
Любовь к родине — первое достоинство цивилизованного человека.
Без подлинной любви к человечеству нет подлинной любви к родине.
Что воля перед волею судьбы О вы, предначертания рабы.
То, что принято называть судьбою, является, в сущности, лишь совокупностью учиненных человеком глупостей.
Счастливее всех тот, кто зависит только от себя.
Единственное искусство быть счастливым — сознавать, что твое счастье в твоих руках.
Не вслушивайся в бессмысленные речи.
От ничтожнейшего из людей научаешься наибольшему. Чего ему недостает, то задолжал ему ты. Без него никак не определить размеров этого долга.
Смеяться можно над чем угодно, но не когда угодно. Мы шутим по поводу смертного ложа, но не у смертного ложа. Жизнь серьезна всегда, но жить всегда серьезно — нельзя.
Если нельзя шутить над умирающим, нельзя шутить ни над кем: ведь каждый умирает, кто медленнее, кто скорее. Короче, если мы не имеем права шутить на серьезные темы, мы не должны шутить вообще.