Годы жизни: 1623 г. - 1662 г.
Французский ученый-физик, философ-моралист и писатель. Сыграл значительную роль в формировании французской классической прозы.
Цитаты автора
Найдено цитат автора: 127
Мы ищем не вещи, но поиск вещей.
Все, что превышает геометрию, превосходит и нас.
Поставьте мудрейшего философа на широкую доску над пропастью — сколько бы разум ни твердил ему, что он в безопасности, все равно воображение возьмет верх.
Все наше достоинство заключается в мысли. Вот чем должны мы возвышаться, а не пространством и временем, которых нам все равно не заполнить. Будем же стараться хорошо мыслить: вот начало нравственности.
Природа человека состоит в том, чтобы все время идти вперед...
Будем рассуждать теперь на основе природного рассудка. Если Бог есть. Он окончательно непостижим, так как, не имея ни частей, ни пределов. Он не имеет никакого соотношения с нами. Поэтому мы не способны познать ни что он есть, ни есть ли Он. Раз это так, кто осмелится взять на себя решение этого вопроса? Только не мы, не имеющие с Ним никакого соотношения.
Я не знаю, кто дал мне место в этом мире, ни что такое я сам. Я нахожусь в страшном неведении всего... Я вижу обнимающее меня пространство Вселенной, сам же прикован к небольшому уголку этого необъятного протяжения, не ведая, почему именно здесь, а не там мое место, почему данное мне малое время назначено мне в этот, а не в другой момент как всей предшествующей, так и всей последующей вечности.
Все части мира находятся в таком отношении сцепления между собой, — что невозможно, думается мне, узнать одну без другой и без целого.
Всего же непостижимее для человека то, каким образом тело может соединиться с духом.
Эксперимент — это учитель, за которым надо следовать в физике.
Что такое "я"? У окна стоит человек и смотрит на прохожих; могу ли я сказать, идучи мимо, что он подошел к окну, только чтобы увидеть меня? Нет, ибо он думает обо мне лишь между прочим. Ну, а если кого-либо любят за красоту, можно ли сказать, что любят именно его? Нет, потому что, если оспа, оставив в живых человека, убьет его красоту, вместе с ней она убьет и любовь к этому человеку. А если любят мое разумение или память, можно ли в этом случае сказать, что любят меня? Нет, потому что я могу потерять эти свойства, не теряя в то же время себя. Где же находится это "я", если оно не в теле и не в душе? И за что любить тело или душу, если не за их свойства, хотя они не составляют моего "я", могущего существовать и без них? Возможно ли любить отвлеченную суть человеческой души, независимо от присущих ей свойств? Нет, невозможно, да и было бы несправедливо. Итак, мы любим не человека, а его свойства. Не будем же издеваться над теми, кто требует, чтобы их уважали за чины и должности, ибо мы всегда любим человека за свойства, полученные им в недолгое владение.
Наиболее философским было бы просто и спокойно жить.
Насмехаться над философией — это действительно философствовать.
Пусть не говорят, что я не сказал ничего нового: новизна в расположении материала. Когда играют в лапту, пользуются одним и тем же мячом, но один бьет лучше другого.
Все тела: небо, звезды, земля и ее царства — ничто в сравнении с самым обыкновенным умом, потому что он постигает как все эти предметы, так и себя, тело же ничего сознавать не в состоянии.
Мы постигаем истину не только разумом, но и сердцем... У сердца свои законы, которых разум не знает.
Природа имеет совершенства, поскольку она есть образ Бога, и недостатки, поскольку она есть только его образ.
Человек столь счастливо устроен, что не располагает никаким верным критерием истины, зато имеет несколько отличных критериев лжи.
Каждая вещь в этом мире частью истинна и частью ложна. Подлинная истина не такова, что совершенно чиста и полностью истинна. Эта смесь ее разрушает и уничтожает. Ничто не бывает безусловно истинным, и, таким образом, ничто не истинно в смысле чистой истины... Мы только отчасти обладаем истиной и благом вперемежку с ложью и злом.
Есть три основных источника заблуждений разума; воображение, привычка, самолюбие. Влияя на наши суждения, они делают нас не способными познать истинную сущность вещей. ...При моем нравственном невежестве, наука о внешних вещах не утешит меня в момент скорби, тогда как наука о нравственности всегда утешит меня в незнании вещей внешних.
Справедливость и истина — два столь тонких острия, что наши инструменты слишком грубы, чтобы их касаться с точностью. Прикасаясь к ним, они их сплющивают и опираются на окружающую их плоскость, то есть скорее на ложь, чем на истину.
Непостоянство, скука, беспокойство — вот условия человеческого бытия.
Кто не видит суеты мира, тот суетен сам.
Истинная и единственная добродетель состоит в том, чтобы ненавидеть себя.
Я знаю лишь то, что должен вскоре умереть, но я меньше всего постигаю, что такое сама эта смерть, избежать которой не в моей власти.
Чем умнее человек, тем больше своеобычности он находит во всяком, с кем общается. Для человека заурядного все люди на одно лицо.
Доводы, до которых человек додумывается сам, обычно убеждают его больше, нежели те, которые пришли в голову другим.
Хотите, чтобы люди поверили в ваши добродетели? Не хвалитесь ими.
Пусть человеку нет никакой выгоды лгать — это еще не значит, что он говорит правду: лгут просто во имя лжи.
Природа повторяет себя: зерно, посеянное в тучную землю, плодоносит; мысль, посеянная в восприимчивый ум, плодоносит; числа повторяют пространство, хотя так от него отличны.
Сколько держав даже не подозревают о моем существовании!
Почему люди следуют за большинством? Потому ли, что оно право? Нет, потому что сильно.
Только кончая задуманное сочинение, мы уясняем себе, с чего нам следовало его начать.
Человек — всего лишь тростник, самый слабый в природе, но это мыслящий тростник. Не нужно Вселенной ополчаться против него, чтобы его уничтожить: достаточно пара, капли воды, чтобы убить его. Но, если бы Вселенная его уничтожила, человек все же оставался бы более достойным, чем то, что его убивает, ибо он знает, что умирает, тогда как о преимуществе, которое над ним имеет Вселенная, она ничего не знает.
Я провел много времени, изучая абстрактные науки, и малость сообщения, которую можно иметь с их помощью, внушила мне отвращение к ним. Когда я начал изучать человека, я увидел, что эти абстрактные науки ему не присущи и что я терялся, проникая в него еще более, чем другие, не ведающие его. Но я надеялся, по крайней мере, найти много соучастников в изучении человека, ибо это истинное изучение, которое ему присуще. Я был обманут. Их оказалось еще меньше, чем изучающих "геометрию".
Величие человека так заметно, что доказывается даже самой его немощью.
Человек велик, сознавая свое жалкое состояние. Дерево не сознает себя жалким. Следовательно, бедствовать — значит сознавать свое бедственное положение, но это сознание — признак величия...
Человек страдает невыносимо, если он принужден жить только с самим собою и думать только о себе.
Для человека, который любит только себя, самое нестерпимое — оставаться наедине с собой.
Так протекает вся жизнь: ищут покоя, боясь бороться против нескольких препятствий, а когда эти препятствия устранены, покой становится невыносимым.
Люди живут в таком полном непонимании суетности человеческой жизни, что приходят в полное недоумение, когда им говорят о бессмысленности погони за почестями. Ну, не поразительно ли это!
Люди ищут удовольствия, бросаясь из стороны в сторону только потому, что чувствуют пустоту своей жизни, но не чувствуют еще пустоты той новой потехи, которая их притягивает.
Многие считают, что человек отзывается на прикосновение, как обыкновенный орган. Он и впрямь орган, но причудливый, прихотливый. Кто умеет играть только на обыкновенных органах, не извлечет согласных звуков из этого инструмента: надо знать расположение всех его регистров.
Всего невыносимей для человека покой, не нарушаемый ни страстями, ни делами, ни развлечениями, ни занятиями. Тогда он чувствует свою ничтожность, заброшенность, несовершенство, зависимость, бессилие, пустоту. Из глубины его души сразу выползают беспросветная тоска, печаль, горечь, озлобление, отчаяние.
И чувство и ум мы совершенствуем или, напротив, развращаем, беседуя с людьми. Стало быть, иные беседы совершенствуют нас, иные — развращают. Значит, следует тщательно выбирать собеседников...
Красноречие — это искусство говорить так, чтобы те, к кому мы обращаемся, слушали не только без труда, но и с удовольствием, чтобы захваченные темой и подстрекаемые самолюбием, они хотели поглубже в нее вникнуть.
Хотите, чтоб о вас хорошо говорили, — не говорите о себе хорошего.
В любви молчание дороже слов. Хорошо, когда смущение сковывает нам язык: в молчании есть свое красноречие, которое доходит до сердцу лучше, чем любые слова. Как много может сказать влюбленный своей возлюбленной, когда он в смятении молчит, и сколько он при этом обнаруживает ума.
Молчание — величайшее из человеческих страданий; святые никогда не молчали.
Чем человек умнее и добрее, тем он больше замечает добра в людях.
Людей учат чему угодно, только не порядочности, между тем всегда более они стараются блеснуть порядочностью, а не ученостью, то есть как раз тем, чему никогда не обучали.
Мы часто утешаемся пустяками, ибо пустяки нас и огорчают.
Ухо наше для лести — широко раскрытая дверь, для правды же — игольное ушко.
Несомненно, что худо быть полным недостатков; но еще хуже быть полным их и не желать сознавать в себе, потому что это значит прибавлять к ним еще недостаток самообмана.
Ничто не одобряет так порока, как излишняя снисходительность.
Как мало бы уцелело дружб, если бы каждый вдруг узнал, что говорят друзья за его спиной, хотя как раз тогда они искренни и беспристрастны.
Надеясь снискать благосклонность женщины, мужчина первый делает шаг навстречу — это не просто обычай, это обязанность, возлагаемая на него природой.
Величайшее счастье, доступное человеку, — любовь — должно служить источником всего возвышенного и благородного.
Разумный человек любит не потому, что это ему выгодно, а потому, что он в самой любви находит счастье.
Кто входит в дом счастья через дверь удовольствий, тот обыкновенно выходит через дверь страданий.
Общественное мнение правит людьми.
Кто умнее, тот больше странностей открывает в других. Человек обыкновенный не примечает никакой разницы между людьми.
Чувствительность человека к пустякам и бесчувственность к существенному — какая страшная извращенность!
Люди делятся на праведников, которые считают себя грешниками, и грешников, которые считают себя праведниками.
Доводить до суеверия благочестие — это подрывать его.
Мы предупреждаем будущее, находя его слишком медленным или вспоминаем прошедшее для того, чтобы задержать это будущее, находя его слишком скорым.
Лучшее в добрых делах — это желание их утаить.
Сильное желание и принуждение — вот источник всех наших поступков; желание вызывает самопроизвольные поступки, принуждение — непроизвольные.
Как тщеславна живопись, вызывающая удивление сходством с оригиналом, который никого не удивляет.
Жизнь — это воспоминание об одном мимолетном дне, проведенном в гостях.
Истина так нежна, что чуть только отступил от нее, как впадаешь в заблуждение.
Изобретения людей подвигаются вперед из века в век. Доброта же и злость людская в общем остается та же.
Человека иногда больше исправляет вид зла, чем пример добра, и вообще надо приучиться извлекать пользу из зла, потому что оно так обыкновенно, тогда как добро так редко.
Не только сама истина дает уверенность, но и один поиск ее дает покой.
Кто не любит истину, тот отворачивается от нее под предлогом, что она оспорима.
Показывающий истину внушает веру в нее.
В наши времена, когда истина скрыта столькими покровами, а обман так прочно укоренился, распознать истину может лишь тот, кто горячо ее любит.
Лучшие книги те, о которых читатели думают, что они могли бы написать их. Природа, которая только и хороша, доступна всем и проста.
Есть люди, говорящие красиво, но пишущие далеко не так. Это происходит потому, что место, слушатели и прочее разгорячают их и извлекают из их ума больше, чем они могли бы дать без этого тепла.
Если кто хочет вполне познать пустоту человека, то стоит ему рассмотреть причины и последствия любви.... Если бы нос Клеопатры был немного короче, то вся поверхность земли имела бы другой вид.
Сила правит миром, а не мысль, но мысль пользуется силой.
Из того, что возможно насилием подчинить людей справедливости, вовсе не следует, чтобы было справедливо подчинять людей насилию.
Неведомый и неимущий человек, опирающийся лишь на свою добродетель, стоит выше всемирного завоевателя.
Соломон и Иов лучше всего знали и лучше всего говорили о ничтожестве человека: один был самым счастливым, другой — самым несчастным; один испытал суетность удовольствий, другой — действительность бедствий.
Все, что одни могли сказать для доказательства человеческого величия, для других послужило только аргументом для доказательства человеческого ничтожества.
Если я не знаю основ нравственности, наука об окружающем мире не принесет мне утешения в тяжкие минуты жизни, а вот основы нравственности утешат и при незнании науки о предметах внешнего мира.
Если неестественно ослепление людей, не старающихся узнать смысл своей жизни, то еще ужаснее ослепление верующих в Бога и живущих дурно. Почти все люди находятся в том или другом ослеплении.
Есть пороки, которые коренятся в нас только благодаря другим нашим порокам и которые исчезнут, лишь только мы избавимся от последних: так спадают ветки дерева, когда подрубишь ствол.
Верх ума назовут безумием, как и крайнюю его тупость. Только посредственность всегда в похвале у людей.
Не заботятся о приобретении почета в городе, через который только проезжают, но, когда приходится жить в нем некоторое время, сия забота появляется.
Мы познаем правду не только умом, но и сердцем.
Что правда по эту сторону Пиренеев — заблуждение по ту сторону.
Люди не могут дать силу праву и дали силе право.
Последний вывод разума — это признание, что есть бесконечное число вещей, превосходящих его. Он слаб, если не доходит до признания этого. Где надо — следует сомневаться, где надо — говорить с уверенностью, где надо — признавать свое бессилие. Кто так не поступает — не понимает силы разума.
Разум приказывает нам гораздо более властно, чем господин; ибо кто не повинуется последнему, тот несчастен, а кто не повинуется первому — тот глуп и несчастен.
Существует достаточно света для тех, кто хочет видеть, и достаточно мрака для тех, кто не хочет.
Случайные открытия делают только подготовленные умы.
Представьте себе толпу людей в цепях. Все они приговорены к смерти, и каждый день одни из них умерщвляются на глазах у других. Остающиеся, видя этих умирающих и ожидающих своей очереди, знают свою собственную участь. Такова человеческая жизнь.
Тот, кто провел жизнь свою в духовном совершенствовании, не может быть недоволен, потому что то, чего он желает, всегда в его власти.
Совесть — лучшая нравоучительная книга из всех, которыми мы обладаем; в нее следует чаще всего заглядывать.