Нравственность и безнравственность
Найдено цитат по теме: 390
Даже клевету люди прощают охотнее, чем поучение.
Нравственные правила походят на знаки, которые указывают путь на поприще жизни и показывают подводные камни.
Люди, убеждаемые живым сознанием собственного современного прогресса, начинают уставать от пустой болтовни о мудрости предков и решительно отбрасывают заезженные и скучные максимы, доныне навязываемые им.
Самая большая опасность предрассудков и пороков состоит в том, что они скрываются под личиной истин и добродетелей.
Моральные предрассудки все еще необходимы и, к сожалению, без них пока нельзя обойтись: подкрепление, которое дают они, поддерживает слабость и бессилие, против которых они употребляются, как лекарство.
Тот человек, который не смотрит вверх, неминуемо будет смотреть вниз; дух, который не парит высоко, осужден пресмыкаться.
Много мужества надо иметь в нашей жизни, чтобы не почувствовать отвращения к самым прекрасным принципам, когда видишь, как применяются они людьми.
Разумное и нравственное всегда совпадают.
Странное дело! Во все времена негодяи старались маскировать свои гнусные поступки преданностью интересам религии, морали и патриотизма.
Каждый из нас, от императора до простолюдина, прежде всего должен заботиться о нравственном самосовершенствовании, так как это есть источник всеобщего блага. Ибо если начало не совершенно, то как же может быть конец совершенен?
Сильный попирает мораль. Слабого мораль ласкает. Тот, кого мораль преследует, всегда стоит между сильным и слабым.
Выше всего — совесть. Но выше единичной совести — сосредоточение всех совестей в одну всеобщую совесть.
Человек может служить улучшению общественной жизни только в той мере, в какой он в своей жизни исполняет требования своей совести.
Помни об общем принципе — и ты не будешь нуждаться в совете.
Нравственные качества справедливого человека вполне заменяют законы.
Справедливый человек — не тот, который не совершает несправедливости, а тот, который имея возможность быть несправедливым, не желает быть таковым.
Только с сильными, идеальными стремлениями люди могут низко падать нравственно.
Стыд — это херувим перед раем невинности. Он является лучшей охраной девственной души от соблазна и одновременно могущественным орудием для всякого человека против зла. Кто не в состоянии стыдиться, тот доступен всякому пороку.
Ложный стыд есть излюбленное орудие дьявола. Он больше достигает им, чем даже ложной гордостью. Ложной гордостью он только поощряет зло, а ложным стыдом останавливает добро.
Принцип морали есть счастье, но не такое счастье, которое сосредоточено на одном и том же лице, а счастье, распределенное между различными лицами...
Подкуп, лесть, подлость, вероломство имеют тариф, хорошо известный деспотам.
Осуждением чужих недостатков люди стараются заглушить свою душевную тревогу о собственных недостатках.
Недостаточно определять нравственность верностью своим убеждениям. Надо еще беспрерывно возбуждать в себе вопрос; верны ли мои убеждения?
Владеть собою настолько, чтоб уважать других, как самого себя, и поступать с ними так, как мы желаем, чтобы с нами поступали, — вот что можно назвать учением о человеколюбии.
В многообразии и жестокости этических запретов проявляются крайняя моральная неразборчивость и ханжество.
И кто определит мне, что свобода, что деспотизм — что цивилизация, что варварство? И где границы одного или другого? У кого в душе так непоколебимо это мерило добра и зла, чтоб он мог им мерить бегущие, запутанные факты?
Настоящая честь — это решение делать при всех обстоятельствах то, что полезно большинству людей.
Задачи этики... оказываются несколько более сложными, чем задачи политики... Этика ставит своей целью пропитать и наполнить душу внутренней порядочностью, тогда как гражданская наука не требует ничего, кроме внешней порядочности...
Какой результат имели до сих пор самые прекрасные предписания этики? Они исправили несколько отдельных лиц от недостатков, в которых они, может быть, себя упрекали, но в нравах наций они не произвели никакого изменения.
Прекрасно, что человечеству не приходится дожидаться появления совершенной этики, чтобы дать проявиться общественным добродетелям.
Этика есть философия доброй воли, а не только доброго действия.
Нравственность и жизнь — единое целое. Этика — опора жизни, а нравственный человек — истинный гражданин жизни.
Этика — это попытка придать всеобщую значимость некоторым нашим желаниям.
Истинная этика начинается там, где перестают пользоваться словами.
Во всякой аскетической морали человек поклоняется части самого себя, как Богу, для чего он должен признать дьявольской другую свою часть.
Жизнь человека может быть безнравственной, но это означает лишь то, что у нее должна быть нравственная основа.
Для того, чтобы знать, что нравственно, надо знать, что безнравственно; для того, чтобы знать, что делать, надо знать, чего не должно делать.
Безнравственность — другое название чрезмерности.
Благоразумие бывает двух родов: общепринятое и возвышенное. Первое — это благоразумие крота, второе — благоразумие орла, и состоит оно в том, что человек смело следует своей натуре и, не ведая страха, принимает все сопряженные с этим невыгоды и неудобства.
У благоразумия две точки опоры: прошлое и будущее. Человек, наделенный острой памятью и дальновидностью, никогда не станет обвинять других в том, что, может быть, делал он сам, или осуждать их за поступки, совершенные при таких обстоятельствах, которые когда-нибудь принудят и его поступить точно так же.
Благосклонность — это готовность делать добро даже в том случае, когда естественная симпатия не служила бы для этого достаточным основанием.
Страшен не грех, но бесстыдство после греха.
Согрешить — дело человеческое, но упорствовать во грехе — дело дьявольское.
Кто скрывает свои грехи, тот не желает с ними расставаться.
Единственная разница между грешником и святым состоит в том, что святой имеет прошлое, а грешник — будущее.
Дикость есть независимость от законов, порождающая необузданность нрава.
Достойный человек — тот, кто довольствуется справедливостью своего деяния и благожелательностью своего душевного склада.
Незнание пороков приносит больше пользы, чем знание добродетелей.
Морализирование — это немощная проповедь добра.
Дух властвования, доведенный до бессилия, начинает морализировать.
Мысль без морали — недомыслие; мораль без мысли — фанатизм.
Награда есть сознание хорошего поступка.
Нравственное — это повиновение в свободе.
Нравственное есть божественное в его мирской реальности.
Нравственность — душа истории.
Нравственность есть отношение силы разума к силе чувства. Чем сильнее чувство и чем ближе к нему разум, тем человек нравственнее.
Нравственное — это прекрасное в действии.
Главный фундамент нравственности есть добрая воля.
Ценность нравственности определяется не вещественным значением дела и его возможными последствиями, а степенью доброго усилия.
Высшее в нравственности — это добиться того, чтобы вина и страдание нашего сердца были похоронены в нем самом и сердце стало могилой сердца.
Истинное красноречие пренебрегает красноречием; истинная нравственность пренебрегает нравственностью.
Главные обязанности людей основаны на их беззащитности друг перед другом.
Обязанности по отношению к самому себе только тогда имеют нравственный смысл и ценность, когда они признаются косвенными обязанностями по отношению к другим.
Этика есть безграничная ответственность за всё, что живет.
Истинно нравственное поведение состоит в том, чтобы избегать всякого повода к безнравственному поведению.
Нравственное поведение не в том, чтобы идти проторенным путем, но чтобы самому найти правильный путь и бесстрашно им следовать.
Подлой душе свойственно усматривать самые низкие побуждения в самых благородных поступках.
Истинная собственная польза достигается лишь нравственным поведением.
Порядочность — искренность нрава, соединенная с правильным образом мыслей.
Порядочность — это способность поступать сознательно и справедливо там, где не предусмотрено действие закона.
Чтобы мой поступок имел нравственную ценность, с ним должно быть связано мое убеждение. Поступок, совершаемый из страха перед наказанием или для того, чтобы приобрести у других хорошее мнение о себе, нельзя считать нравственным.
Когда человек совершает тот или иной нравственный поступок, он тем самым еще недобродетелен; он добродетелен лишь в том случае, если этот способ поведения является постоянной чертой его характера.
Высший поступок — поставить другого впереди себя.
Есть один несомненный признак, разделяющий поступки людей на добрые и злые: увеличивает поступок любовь и единение людей — он хороший; производит вражду и разъединение — он дурной.
Поступай так, как будто ты один в мире, и люди никогда не узнают о твоем поступке.
Поступай так, чтобы ты мог сказать каждому: поступай так же, как я.
Нравственно прекрасным называют человека совершенного достоинства, обладающего всей полнотой добродетели.
Доброе дело совершается всегда с усилием, но когда усилие повторено несколько раз, то же дело становится привычкой.
Равнодушие есть молчаливая поддержка того, кто силен.
Там, где умеренность — ошибка, равнодушие — преступление.
Глубокое равнодушие, с которым люди относятся к добродетели, более возмутительно, чем сам порок.
Содеянное из любви не морально, а религиозно.
Своекорыстие послужило основой и материалом для превосходнейших правил нравственности, но так и осталось исчадием зла: оно скрыто, но не уничтожено.
Своекорыстие приводит в действие все добродетели и все пороки.
Стыдиться своей безнравственности — это одна из ступеней лестницы, на вершине которой стыдятся также своей нравственности.
Кто не касался дурных дел, тот еще не целомудрен. Истинно целомудрен тот, кто вкусил греха и порока, но воздержится от них в будущем.
Циник знает всему цену, но не знает ценности.
Всякая мысль, родившаяся из нравственной идеи, есть чувство.
Этика — это философия убеждения.
Когда ясно, в чем заключается истинная нравственность, то и все остальное будет ясно.