Политика
Найдено цитат по теме: 156
Такие слова, как "коммунист", "большевистский", "красный" и т.д., превратились в реакционные лозунги, которые не имеют никакого отношения к политике, партиям, экономике и т. д. Эти слова столь же иррациональны, как и слово "еврей" в устах фашистов.
Можно показать, что в основе невмешательства обычного интеллигента, "не желающего иметь ничего общего с политикой", лежат непосредственные экономические интересы и опасения, связанные с его социальным положением, которое зависит от общественного мнения.
Для участия в делах нужна достаточно высокая степень непонимания. У меня ее нет.
Честность в политике есть результат силы, лицемерие — результат слабости.
Кто хочет править спокойно, пусть охраняет себя не копьями, а всеобщей любовью.
Там, где великие мудрецы имеют власть, подданные не замечают их существования. Там, где властвуют невеликие мудрецы, народ бывает привязан к ним и хвалит их. Там, где властвуют еще меньшие мудрецы, народ боится их, а там, где еще меньшие, народ их презирает.
Одинаково опасно и безумному вручать меч и бесчестному — власть.
Самая краткая формулировка учения Конфуция содержится в его ответе Цзин-чуну (царю государства Ни) на его вопрос, как управлять государством. Конфуций сказал : "Государь должен быть государем, сановник — сановником, отец — отцом, сын — сыном".
Однажды Конфуций увидел плачущую женщину и спросил, в чем ее горе. Она сказала ему, что тигр растерзал одного за другим всех ее родных. — Почему же ты не покидаешь эту местность? — удивился мудрец. — В других областях князья угнетают народ. — Видите, — сказал тогда Конфуций ученикам, — жестокий тиран страшнее для человека, чем лютый зверь.
Соотношение между правителем и народом таково: император — всадник, чиновники и законы — узда и вожжи, народ — лошадь. Чтобы хорошо управлять лошадьми, нужно правильно их взнуздывать, нужно ровно держать вожжи и стимул, следует соразмерять силы лошадей и наблюдать за согласным бегом последних; при этих условиях правителю можно не издавать ни одного звука; вовсе не хлопать вожжами и не подстрекать стимулом — лошади сами собой побегут.
Пытаться с помощью войны решать политические споры между государствами, пытаться добиться мощи и славы — это все равно, что заставить всех людей страны пить одно лекарство для лечения разных болезней, ибо пользы от этого, может быть, будет лишь четырем-пяти человекам.
Началось у меня это с детства. Возникает какой-то голос, который всякий раз отклоняет меня от того, что я бываю намерен делать, а склонять к чему-нибудь никогда не склоняет. Вот этот-то голос и возбраняет мне заниматься государственными делами.
Тому, кто будет властвовать над другими, надлежит сначала властвовать над собой.
Человеческий род не избавится от зла до тех пор, пока истинные и правильно мыслящие философы не займут государственные должности или властители в государствах по какому-то божественному определению не станут подлинными философами.
"Когда мир благоденствует?" — спросили Диогена. "Когда его цари философствуют, а философы царствуют", — ответил мудрец.
Когда народ глуп, им легко управлять.
Если люди глупы, их легко принудить к тяжкому труду, а если умны, то принудить нелегко.
Метод поощрения рангами знатности и жалованьем — ключ к жизни или гибели страны.
Не хорошо многовластье: один да будет властитель.
Правители владений имеют три драгоценности: землю, народ и дела управления.
Предание гласит: "Правителя можно сравнить с лодкой, а народ — с водой: вода может нести лодку, а может ее и опрокинуть".
Каким образом правителю легче добиться могущества, спокойствия в стране и славы и избежать слабости, опасностей и позора? Отвечаю: нет пути легче, чем выбрать себе достойного первого министра!
Голоса взвешивают, а не считают.
Пусть поймут все те, кто достиг великого могущества между людьми, что даже молнии не посылаются Юпитером без совета: пусть они призывают советников, обдумывают мнения многих, взвешивают внесенные предложения и имеют в виду, что для нанесения смертельного удара даже Юпитеру недостаточно его собственного решения.
Кто слишком боится ненависти, не умеет управлять.
Малые погрешности кажутся большими, если обнаруживаются в поведении тех, кому доверена власть.
Нет зверя свирепее человека, совмещающего в себе дурные страсти и власть.
Теряют и выигрывают великие царства не только на полях битвы, но и в сердцах подданных.
Кто поистине царь, тот царствует; над тем же, кто царь только по внешности, царствуют другие.
Всегда недруг призывает отойти в сторону, тогда как друг зовет открыто выступить за него с оружием в руках. Нерешительные государи, как правило, выбирают невмешательство, чтобы избежать ближайшей опасности, и, как правило, это приводит их к крушению.
Нельзя попустительствовать беспорядку ради того, чтобы избежать войны, ибо войны не избежишь, а преимущество в ней утратишь.
Цель оправдывает средства.
Тот, кто желает сохранить власть, должен прибегнуть ко злу.
В наши времена уже очевидно, что те государи, которые мало заботились о благочестии и умели хитростью заморочить людям мозги, победили в конце концов тех, кто полагался на свою честность.
Когда государь пытается искоренить лесть, он рискует навлечь на себя презрение.
Те, кто расшатывает государственный строй, чаше всего первыми и гибнут при его крушении. Плоды смуты никогда не достаются тому, кто ее вызвал; он только всколыхнул и замутил воду, а ловить рыбу будут уже другие.
Всякая насильственная мера чревата новым злом.
Кто пытается установить мир, не обсудив причин разногласий, тот скорее обольщает людей сладостной перспективой согласия, чем приводит их к подлинному и справедливому согласию.
Короли чеканят людей, как монету: они назначают им цену, какую заблагорассудится, и все вынуждены принимать этих людей не по их истинной стоимости, а по назначенному курсу.
Выше великого политика я ставлю только того, кто не жаждет им стать, ибо с каждым днем все больше убеждается, что этот мир не стоит того, чтобы тратить на него силы.
Взгляните на часы: колесики, пружины, словом — весь механизм, скрыты; мы видим только стрелку, которая незаметно свершает свой круг и начинает новый. В точности такова и жизнь придворного: нередко, продвинувшись довольно далеко, он оказывается у отправной точки.
Фаворит должен всегда следить за собой. Ведь если он протомит меня в приемной меньше, чем обычно; если лицо его будет приветливей, а брови не так насуплены; если он любезно выслушает меня и проводит чуть дальше к двери, я решу, что ему грозит падение, — и не ошибусь.
Чем меньше число носителей власти, тем больше их власть и тем меньше их безопасность.
Известно уже по опыту веков, что всякий человек, обладающий властью, склонен злоупотреблять ею, и он идет в этом направлении, пока не достигнет предела.
Что могут сделать законы в политике без морали?
Перемены, необходимые государству, обычно происходят независимо от чьей-то воли.
Мудрец на троне был бы счастливейшим из смертных.
Первые основы политического общества заложил не сильный дикарь, который огородил участок земли, свирепо воскликнув: это принадлежит мне, пусть никто не трогает этого; не хитрый политик, который, заметив, что сила может отнять у него то, что он похитил хитростью, пожелал убедить угнетенных им людей поддержать его несправедливые притязания, и не честолюбец, который вознамерился ради своей личной выгоды обречь весь человеческий род на страдания, рабство и нищету. Это был мудрец.
Судьба народа, стремительно приближающегося к политическому упадку, может быть предотвращена только гением.
Нельзя называться политиком, если не обладаешь терпением и способностью сдерживать гнев.
Никто, даже самый злонамеренный и недоверчивый дипломат, не поверит, сколько шарлатанства и напускной важности в дипломатах.
Тирания — всегда признак слабости.
Легче всего уничтожить ту партию, в чьей основе лежат доводы благоразумия.
Всякая беспартийность искусственна. Человек всегда партиен и глубоко прав в этом. Сама беспартийность партийна.
Профессия рассеивает мысли; в этом ее величайшее благословение. Ибо она есть прикрытие, за которое позволительно отступить всякий раз, когда на человека нападают сомнения и заботы общего характера.
Нации, как и женщине, не прощается минута оплошности, когда первый встречный авантюрист может совершить над ней насилие.
Скажите людям правду и страна будет в безопасности.
Анархия всегда приводит к абсолютизму.
Я вижу всюду заговор богачей, ищущих своей собственной выгоды под именем и предлогом общего блага.
Титул величества не вознаграждает человека за свободу, которую он теряет, становясь государем.
Царский венец часто бывает только повязкой на глазах царя.
Следует уважать веру, но никак не давать ей влияния на государственные дела.
Вожди, которые сулят своему народу кровь, тяжкий труд, слезы и пот, пользуются большим доверием, чем политики, обещающие благополучие и процветание.
Гласность есть и будет всегда лучшей гарантией хорошего правительства, передаточной инстанцией между ним и волей народа.
Можно управлять, не будучи государственным человеком, и можно, не управляя, быть государственным человеком.
Сердце государственного человека должно быть в голове.
Нет могущественнее того государя, который любим своими подданными.
Единственное преимущество государей — это возможность делать добра более, чем другие люди.
На политическом горизонте так же, как и на небосклоне, самые сильные грозы образуются всегда в самые ясные дни.
Двери дворцов не так высоки, как это думают: пройти в них можно только нагибаясь.
Искренность считается при дворе контрабандным товаром, с которым царедворцы остерегаются быть пойманными.
Демократия — это не власть большинства, а защита меньшинства.
Абсолютизм, открывающий школу или учреждающий университетскую кафедру, действует, как слепец: он роет себе могилу, потому что работает в пользу демократии.
Неотчуждаемая верховная власть, равенство перед законом и в правах, гражданское и политическое, общественная свобода — вот три основных положения всякой истинной демократии.
На вере в идеал основана вся мощь, равно как все бессилие демократии.
Демократия — самое сильное разлагающее начало военной организации; последняя основана на дисциплине, демократия же есть отрицание всякой дисциплины.
Демократия и либерализм — это два ответа на два совершенно различных государственно-правовых вопроса. Демократия отвечает на вопрос: "Кто должен осуществлять политическую власть?" Ответ: "Осуществление политической власти возлагается на гражданское общество". Но вопрос не касается границ этой власти. Речь лишь о выборе того, кому предстоит править. Демократия предлагает править каждому из нас — иначе говоря, все мы властны вмешиваться в общественные дела. Либерализм отвечает на вопрос совершенно иной: "Каковы должны быть границы политической власти, кому бы она ни принадлежала?" Ответ звучит так: "Политическая власть, осуществляется ли она автократически или всенародно, не должна быть неограниченной, но любое вмешательство государства предупреждается правами, которыми наделена личность". Налицо стремление сдержать натиск государства. Так проясняется разная природа этих двух начал. Можно быть большим либералом и отнюдь не демократом, и наоборот — истый демократ далеко не всегда либерал.
Переходя из рук правителей в руки управляемых, деспотизм не перестает быть деспотизмом.
Людям слабым и развращенным смягченный деспотизм нравится более, чем суровая строгость республиканств.
Нигде деспотизм не находится в такой безопасности, как под внешностью и вывеской свободы.
На дипломатическом языке присоединиться в принципе — просто вежливый способ отказа.
Чернила дипломатов легко стираются, если они не посыпаны пушечным порохом.
Искусный дипломат всегда сумеет резко отделить в своем деле все важное от второстепенного и, будучи откровенен и прост в пустяках, в важных вещах останется быть скрытным и настойчивым.
В тот день, когда дипломаты начнут говорить правду, они обманут всех.
История говорит правителям: будьте согласны с вашим веком, идите с ним вместе впереди, но ровным шагом... Ваша сила не в верховной власти и великих правах ее — она в достоинстве вашего народа.
Честолюбивое духовенство разоряет народ, а бедный народ рано или поздно заставляет духовенство нищенствовать.
Зависть — основа демократии.
У государственных людей всегда готова зевота к услугам первой фразы, в которой идет речь о лучшем устройстве общественных дел.
Гибель народу грозит от безумия собственных граждан. Знать ненасытная! Ты счастье страны предаешь.
Господство знати предоставляет массе участие в опасностях; сама знать не только извлекает наибольшую часть выгоды, но и всю ее прибирает к рукам.
Так как в политике еще не установлены твердые основания, то в ней первыми условиями успеха являются компромисс, сделка, уступка и целесообразность.
Конгресс есть басня, выдуманная дипломатами, перо Макиавелли, соединенное с мечом Магомета.
Консервативное правительство — это организованное лицемерие.
Король — первый слуга и первое должностное лицо в государстве.
Король должен помнить три вещи: что он управляет людьми, что он обязан управлять ими согласно с законами, что он не вечно будет управлять.
Пусть будут у тебя крепости, но если народ ненавидит тебя, они не принесут тебе никакой пользы.
Либерал может сделаться министром, но из этого еще не следует, что он будет либеральным министром.
Те, которые пренебрегают ролью лисицы, ничего не понимают в своем деле.
Необходимо разрешить народу сатиру и жалобу: скрытая ненависть опаснее, чем открытая.
В конце концов народы бывают тем, чем сделало их правительство.