Общество, культура и цивилизация
Найдено цитат по теме: 2273
Не рассуждай с детьми, с женщинами и с народом.
Когда народ охвачен волнением, никто не может сказать, как восстановить спокойствие; когда он умиротворен, никто не знает, что может нарушить его спокойствие.
Аристократия проходит через три последовательных возраста: возраст превосходства, возраст привилегий, возраст тщеславия; по выходе из первого она вырождается во втором и угасает в третьем.
Народ, подобно ребенку, может только плакать или смеяться. Легко различить, радуется ли он или страдает. Но чему он рад и что у него болит — часто трудно узнать.
Народ груб, но добр; вельможи вежливы, но черствы.
Величие народа не измеряется его численностью, как величие человека не измеряется его ростом; единственной мерой служит его умственное развитие и его нравственный уровень.
Ни прозвание, ни вероисповедание, ни самая кровь предков не делают человека принадлежностью той или другой народности... Кто на каком языке думает — тот к тому народу и принадлежит.
Народ немного смахивает на медведя в зоологическом саду: ему бросают, на вершину его дерева, пирожное на шнурке, чтобы заставить его карабкаться; потом, когда он вскарабкался, шнурок отдергивают.
Народ — сердце страны; стоит только затронуть его, чтобы обнаружить сокровища бескорыстия, безропотности, мужества.
Народы так же жаждут лести, как и тираны.
Военных сил недостаточно для спасения страны, между тем как защищаемая народом страна бывает непобедима.
При деспотизме народ есть ползающий червь, который позволяет давить себя; при республике — это медведь, пожирающий своих вожаков.
В конце концов народы бывают тем, чем сделало их правительство.
Не моря разделяют народы, а невежество, не различие языка, а враждебные отношения.
Народ — это государь, который желает только есть: его величество спокоен, когда переваривает пищу.
И к народам применяется садоводческий прием, с помощью которого деревья, когда они не цветут, можно заставить цвести посредством сильных повреждений.
Народ всегда обезьянничает и подражает богатым: он ходит в театр не столько для того, чтобы смеяться над их безумиями, сколько для того, чтобы видеть их, и, подражая им, стать еще безумнее их.
Характер народа нельзя узнать по его высшим слоям, по его джентльменам и леди, — их вы найдете везде, и они везде одни и те же.
Народ всегда будет народом: легковерным, своенравным, слепым и врагом своей настоящей пользы.
Народ не принадлежит к тем возлюбленным, которые выигрывают в красоте, когда их видят в неглиже.
Сказать, что народы созданы для королей, — это утверждать, что корабли сделаны для руля.
О народе можно сказать то же, что о некоторых птицах, которых безжалостно лишают зрения для того, чтобы они пели, не развлекаясь.
В душе каждого человека находится миниатюрный портрет его народа.
Горе народу, которого рабство не смогло унизить, — он создан быть рабом.
Соседство свободного и сильного народа всегда полезно, соседство народа порабощенного, с деспотическим правлением всегда пагубно, хотя бы только вследствие заразительного примера.
Низкая нация распинает или отравляет своих мудрецов и оставляет своих безумцев свободно бродить и гибнуть на улицах. Мудрая нация повинуется первым, сдерживает вторых и любит всех.
Исправить нравы устаревшей нации так же трудно, как сделать белым черное дерево.
Общество ныне — цивилизованная орда, состоящая из двух могущественных племен: надоедающих и скучающих.
Общество походит на улей: нельзя подходить к нему часто без того, чтобы не быть ужаленным.
Холодные остроты, плоская двусмысленность, шутки, балагурство и фальшивый смех, принимаемый за веселье, составляют блеск общества. Таким образом, бессмысленная и пошлая толпа пользуется временем, которое улетает.
В обществе каждый человек показывает от себя только пробу, частицу. Кто кто отрывает людей от общества, тот получает не их, а только нечто от них.
Созидается общество началами нравственными.
Не следует забывать, что общество больше любит, чтобы его развлекали, чем учили.
Общество, причиняющее столько зла, похоже на ту индийскую змею, которая живет под листьями растения, излечивающего от ее укуса; общество почти всегда дает лекарство против страдания, которое оно причиняет.
Разница между так называемым обыкновенным обществом и большим светом заключается разве только в том, что разговоры, в сущности одинаковые, ведутся в небольшой комнате или в большом салоне, за малым или большим столом, за двумя свечами или за двадцатью канделябрами.
Мы рождены, чтобы жить совместно; наше общество — свод из камней, который обрушился бы, если бы один не поддерживал другого.
Простота жизни, языка, привычек придает силу нации, а роскошь жизни, вычурность языка и изнеженность привычек ведет к слабости и погибели.
Отдельные великие мыслители бывали и еще могут быть среди общей атмосферы умственного рабства, но никогда не будет среди этой атмосферы умственно деятельного народа.
Ремесленники и купцы, которых их скромное положение избавляет от честолюбивой ярости знати, подобны муравьям, которые строят свои жилища в то время, как орлы и коршуны разрывают друг друга на части.
Задача сближения с народом состоит не в том, чтобы господину сделаться мужиком, а напротив, чтобы каждый мужик сделался господином.
Народ, который думает, что может защитить свою свободу, лишь систематически изгоняя самых даровитых граждан своих, наилучшим образом служивших ему, тем самым доказывает, что он недостоин свободы.
Даже при самой свободной конституции невежественный народ все-таки остается рабом.
В народе все идет во взаимной связи: все возвышается и все понижается одновременно. Политический смысл притупляется одновременно с исчезновением духовной мощи.
Нет таких сословий, в которых страсти, порожденные собственностью, были бы ожесточеннее, чем в среднем классе.
Народ, зараженный суеверием, неизлечим и становится добычею шарлатанов всякого рода.
Когда суеверие проникает в голову народов, оно оставляет там запас глупостей на многие столетия.
В определенные мгновения людские толпы — это авангард человечества.
Цементом, связующим нации, является общая мысль. Народы могут слиться воедино только тогда, когда у них будет общий язык, когда одни и те же слова, как монеты ума, будут обращаться в народе и составят общее достояние. А движение языку, обращение словам, обобщение мысли прежде всего дает искусство, поэзия, литература.
Человек принадлежит своему веку и своей расе даже тогда, когда борется против своего века и своей расы.
Кто не сделался прежде всего человеком, тот плохой гражданин.
Собственность — это воровство.
Чувство собственности измеряется не вещами, но мыслями. Можно иметь вещи и не быть собственником.
Люди в тысячу раз больше хлопочут о наживании себе богатства, нежели об образовании своего ума и сердца; хотя для нашего счастья то, что есть в человеке, несомненно важнее того, что есть у человека.
Из формы (средства) социальных отношений деньги превратились в самодовлеющую сущность, сделав людей средствами для своего бытия.
Человека, утверждающего, что деньги могут все, можно подозревать в том, что он может пойти на все ради денег.
Если много денег — не радуйся, если мало — не горюй.
Если у вас есть деньги, не давайте в рост, но дайте тому, от кого вы не возьмете их.
Ведь любой властелин не угоден народу, Даже тот, что ему поступает в угоду. Наши души чистейшими были когда-то, Но со временем их испоганило злато.
О золото, его всесилен гнет, Оно и несгибаемого гнет.
Многие, думая, что они смогут все купить за свои богатства, сами прежде всего продали себя.
Конечно, весьма утомительно не иметь денег, но должны же мы хоть в чем-то себя ограничивать.
Многие каждый шиллинг в чужом кармане воспринимают как личное оскорбление.
Люди, считающие деньги способными все сделать, сами способны все сделать за деньги.
Бедность есть единственное бремя, которое становится тем тяжелее, чем больше лиц его носят.
У приговоренных людей стесняешься спросить, за что они приговорены; так и у очень богатых людей неловко бывает спрашивать, для чего им так много денег, отчего они так дурно распоряжаются своим богатством, отчего не бросают его, даже когда видят в нем свое несчастье.
Деньги — благо отрицательное: о них, как о здоровье, думаешь только тогда, когда их нет.
Нажить много денег — храбрость; сохранить их — мудрость, а умело расходовать их — искусство.
Деньги — это солнце жизни, без которого жизнь тяжка, мрачна и холодна.
Если деньги не служат тебе, они станут господствовать над тобой. Скупец не владеет своими богатствами, скорее можно сказать, что его богатства им владеют.
Многим деньги легко достаются, да немногие легко с ними расстаются...
Деньги для людей умных составляют средство, для глупцов — цель.
Не почитай денег ни больше ни меньше, чем они того стоят; это хороший слуга и плохой господин.
Человек без денег — агония, деньги без человека — мертвечина.
Деньги все могут сделать: они срывают скалы, высушивают реки; нет такой вершины, на которую не мог бы взобраться нагруженный золотом осел.
У кого больше денег, у кого больше власти, тот меньше пользуется первым и больше злоупотребляет вторым.
Нет ничего святого, чего деньги не могли бы осквернить, ничего столь сильного, чего нельзя было бы осилить деньгами.
Деньги — мышцы войны.
Деньги — великий апостол равенства.
Что не нужно, то всегда слишком дорого.
Золото — это кровь общественного тела; гражданин, который не имеет его, равно как и тот, который имеет его слишком много, — оба они больные части этого тела.
Сколько женщин стало низкими, развратными и несчастными от желания иметь бриллианты! И стал ли хоть один мужчина лучше от обладания сундуками, полными золота? А кто измерит все зло, совершенное для того, чтобы наполнить их!
Золото убило больше душ, чем железо — тел.
Золото — худший из ядов для души человеческой. Оно совершает в этом тлетворном мире больше убийств, чем какое бы то ни было смертоносное зелье.
Золотыми пулями всегда попадают в цель.
Золотой век человечества относится к тому времени, когда золото еще не царило.
Сбережение ради сбережения весьма презренное дело, даже если деньги заработаны честным путем... Копить только ради удовольствия быть богатым есть характерная черта ограниченного ума или низкой души.
Свобода выше собственности, человек выше доллара.
Финансисты поддерживают государство точно так же, как веревка поддерживает повешенного.
Всякая частная собственность, как таковая, ощущает — по крайней мере по отношению к более богатой частной собственности — зависть и жажду нивелирования, так что эти последние составляют даже сущность конкуренции. Грубый коммунизм есть лишь завершение этой зависти и этого нивелирования, исходящее из представления о некоем минимуме.
Если в бизнесе два человека всегда во всем согласны, в одном из них нет необходимости.
Лучше потеря, чем дурная прибыль: от одной горе на раз, от другой навсегда.
Живи тем, что у тебя есть, а сегодняшний излишек сохраняй на завтра: лучше добро оставить врагам, чем самому побираться по друзьям.
Тому, кто ведает добром чужим, Полезней быть не щедрым, а скупым.
Лучшее, чем может обладать человек, — это знание. Многие выражают сомнение, что лучше: знать или обладать, уметь или иметь, уверенно можно сказать, что разрешить это сомнение весьма просто. Ведь истинно то, что умение сохраняет имение, а имение не даст умения.
Остерегайся рисковать своим добром, Когда советник твой не из богатых.
Кто из-за жадности пускается на риск, Богатством долго обладать не будет.
Кто не хочет уменьшения своего состояния, должен тратить не больше половины своего дохода; а кто желает приумножить его — не более трети.
Люди редко бывают довольны теми, кто от их имени вступает в деловые переговоры, так как посредники, стараясь стяжать себе добрую славу, почти всегда жертвуют интересами своих друзей ради успеха самих переговоров.
И прежде чем советоваться с прихотью, посоветуйся со своим кошельком.
Если не умеешь улыбаться, торговлю не открывай.