Общество, культура и цивилизация
Найдено цитат по теме: 2273
Малые погрешности кажутся большими, если обнаруживаются в поведении тех, кому доверена власть.
Нет зверя свирепее человека, совмещающего в себе дурные страсти и власть.
Всегда недруг призывает отойти в сторону, тогда как друг зовет открыто выступить за него с оружием в руках. Нерешительные государи, как правило, выбирают невмешательство, чтобы избежать ближайшей опасности, и, как правило, это приводит их к крушению.
Нельзя попустительствовать беспорядку ради того, чтобы избежать войны, ибо войны не избежишь, а преимущество в ней утратишь.
Цель оправдывает средства.
В наши времена уже очевидно, что те государи, которые мало заботились о благочестии и умели хитростью заморочить людям мозги, победили в конце концов тех, кто полагался на свою честность.
Когда государь пытается искоренить лесть, он рискует навлечь на себя презрение.
Те, кто расшатывает государственный строй, чаше всего первыми и гибнут при его крушении. Плоды смуты никогда не достаются тому, кто ее вызвал; он только всколыхнул и замутил воду, а ловить рыбу будут уже другие.
Всякая насильственная мера чревата новым злом.
Кто пытается установить мир, не обсудив причин разногласий, тот скорее обольщает людей сладостной перспективой согласия, чем приводит их к подлинному и справедливому согласию.
Короли чеканят людей, как монету: они назначают им цену, какую заблагорассудится, и все вынуждены принимать этих людей не по их истинной стоимости, а по назначенному курсу.
Выше великого политика я ставлю только того, кто не жаждет им стать, ибо с каждым днем все больше убеждается, что этот мир не стоит того, чтобы тратить на него силы.
Взгляните на часы: колесики, пружины, словом — весь механизм, скрыты; мы видим только стрелку, которая незаметно свершает свой круг и начинает новый. В точности такова и жизнь придворного: нередко, продвинувшись довольно далеко, он оказывается у отправной точки.
Фаворит должен всегда следить за собой. Ведь если он протомит меня в приемной меньше, чем обычно; если лицо его будет приветливей, а брови не так насуплены; если он любезно выслушает меня и проводит чуть дальше к двери, я решу, что ему грозит падение, — и не ошибусь.
Чем меньше число носителей власти, тем больше их власть и тем меньше их безопасность.
Известно уже по опыту веков, что всякий человек, обладающий властью, склонен злоупотреблять ею, и он идет в этом направлении, пока не достигнет предела.
Что могут сделать законы в политике без морали?
Перемены, необходимые государству, обычно происходят независимо от чьей-то воли.
Мудрец на троне был бы счастливейшим из смертных.
Первые основы политического общества заложил не сильный дикарь, который огородил участок земли, свирепо воскликнув: это принадлежит мне, пусть никто не трогает этого; не хитрый политик, который, заметив, что сила может отнять у него то, что он похитил хитростью, пожелал убедить угнетенных им людей поддержать его несправедливые притязания, и не честолюбец, который вознамерился ради своей личной выгоды обречь весь человеческий род на страдания, рабство и нищету. Это был мудрец.
Судьба народа, стремительно приближающегося к политическому упадку, может быть предотвращена только гением.
Нельзя называться политиком, если не обладаешь терпением и способностью сдерживать гнев.
Никто, даже самый злонамеренный и недоверчивый дипломат, не поверит, сколько шарлатанства и напускной важности в дипломатах.
Тирания — всегда признак слабости.
Легче всего уничтожить ту партию, в чьей основе лежат доводы благоразумия.
Всякая беспартийность искусственна. Человек всегда партиен и глубоко прав в этом. Сама беспартийность партийна.
Профессия рассеивает мысли; в этом ее величайшее благословение. Ибо она есть прикрытие, за которое позволительно отступить всякий раз, когда на человека нападают сомнения и заботы общего характера.
Нации, как и женщине, не прощается минута оплошности, когда первый встречный авантюрист может совершить над ней насилие.
Скажите людям правду и страна будет в безопасности.
Анархия всегда приводит к абсолютизму.
Я вижу всюду заговор богачей, ищущих своей собственной выгоды под именем и предлогом общего блага.
Титул величества не вознаграждает человека за свободу, которую он теряет, становясь государем.
Царский венец часто бывает только повязкой на глазах царя.
Следует уважать веру, но никак не давать ей влияния на государственные дела.
Вожди, которые сулят своему народу кровь, тяжкий труд, слезы и пот, пользуются большим доверием, чем политики, обещающие благополучие и процветание.
Гласность есть и будет всегда лучшей гарантией хорошего правительства, передаточной инстанцией между ним и волей народа.
Можно управлять, не будучи государственным человеком, и можно, не управляя, быть государственным человеком.
Сердце государственного человека должно быть в голове.
Нет могущественнее того государя, который любим своими подданными.
Единственное преимущество государей — это возможность делать добра более, чем другие люди.
На политическом горизонте так же, как и на небосклоне, самые сильные грозы образуются всегда в самые ясные дни.
Искренность считается при дворе контрабандным товаром, с которым царедворцы остерегаются быть пойманными.
Демократия — это не власть большинства, а защита меньшинства.
Абсолютизм, открывающий школу или учреждающий университетскую кафедру, действует, как слепец: он роет себе могилу, потому что работает в пользу демократии.
Неотчуждаемая верховная власть, равенство перед законом и в правах, гражданское и политическое, общественная свобода — вот три основных положения всякой истинной демократии.
На вере в идеал основана вся мощь, равно как все бессилие демократии.
Демократия — самое сильное разлагающее начало военной организации; последняя основана на дисциплине, демократия же есть отрицание всякой дисциплины.
Демократия и либерализм — это два ответа на два совершенно различных государственно-правовых вопроса. Демократия отвечает на вопрос: "Кто должен осуществлять политическую власть?" Ответ: "Осуществление политической власти возлагается на гражданское общество". Но вопрос не касается границ этой власти. Речь лишь о выборе того, кому предстоит править. Демократия предлагает править каждому из нас — иначе говоря, все мы властны вмешиваться в общественные дела. Либерализм отвечает на вопрос совершенно иной: "Каковы должны быть границы политической власти, кому бы она ни принадлежала?" Ответ звучит так: "Политическая власть, осуществляется ли она автократически или всенародно, не должна быть неограниченной, но любое вмешательство государства предупреждается правами, которыми наделена личность". Налицо стремление сдержать натиск государства. Так проясняется разная природа этих двух начал. Можно быть большим либералом и отнюдь не демократом, и наоборот — истый демократ далеко не всегда либерал.
Переходя из рук правителей в руки управляемых, деспотизм не перестает быть деспотизмом.
Людям слабым и развращенным смягченный деспотизм нравится более, чем суровая строгость республиканств.
Нигде деспотизм не находится в такой безопасности, как под внешностью и вывеской свободы.
На дипломатическом языке присоединиться в принципе — просто вежливый способ отказа.
Чернила дипломатов легко стираются, если они не посыпаны пушечным порохом.
Искусный дипломат всегда сумеет резко отделить в своем деле все важное от второстепенного и, будучи откровенен и прост в пустяках, в важных вещах останется быть скрытным и настойчивым.
В тот день, когда дипломаты начнут говорить правду, они обманут всех.
История говорит правителям: будьте согласны с вашим веком, идите с ним вместе впереди, но ровным шагом... Ваша сила не в верховной власти и великих правах ее — она в достоинстве вашего народа.
Честолюбивое духовенство разоряет народ, а бедный народ рано или поздно заставляет духовенство нищенствовать.
Зависть — основа демократии.
У государственных людей всегда готова зевота к услугам первой фразы, в которой идет речь о лучшем устройстве общественных дел.
Гибель народу грозит от безумия собственных граждан. Знать ненасытная! Ты счастье страны предаешь.
Господство знати предоставляет массе участие в опасностях; сама знать не только извлекает наибольшую часть выгоды, но и всю ее прибирает к рукам.
Так как в политике еще не установлены твердые основания, то в ней первыми условиями успеха являются компромисс, сделка, уступка и целесообразность.
Конгресс есть басня, выдуманная дипломатами, перо Макиавелли, соединенное с мечом Магомета.
Консервативное правительство — это организованное лицемерие.
Король — первый слуга и первое должностное лицо в государстве.
Король должен помнить три вещи: что он управляет людьми, что он обязан управлять ими согласно с законами, что он не вечно будет управлять.
Пусть будут у тебя крепости, но если народ ненавидит тебя, они не принесут тебе никакой пользы.
Либерал может сделаться министром, но из этого еще не следует, что он будет либеральным министром.
Те, которые пренебрегают ролью лисицы, ничего не понимают в своем деле.
Необходимо разрешить народу сатиру и жалобу: скрытая ненависть опаснее, чем открытая.
Вы, желающие держать народ в невежестве, берегитесь — вам больше всего грозит опасность! Разве вы не видите, как легко сделать из грубого животного жестокого зверя?
Только те, кто хочет обманывать народ и управлять им, могут держать его в невежестве.
Необходимость — аргумент тиранов.
В обширном государстве, простирающем свою власть над столькими различными народами, где столько различных верований существует между людьми, самой вредной ошибкой была бы нетерпимость.
Изменять нравы и возвышать или унижать нацию — это дело правительства.
Ни одно правительство не может долго оставаться в безопасности без страшной оппозиции.
Оппозиция — предохранительный клапан, через который выходит избыток народной силы и энергии, — клапан, который нельзя закрыть, не подвергаясь опасности взрыва.
Палата (депутатов) — это движущийся песок, на котором ни одно солидное правительство не может устоять.
Главе политической партии труднее удовлетворить своих друзей, чем бороться со своими врагами.
Люди обыкновенно выражают сочувствие несчастьям отдельных лиц, но крайне безжалостны к партиям, потерпевшим поражение.
Партия — это безумие многих ради выгоды единиц.
Большие партии терзают общество, небольшие развращают его.
Повелителя делают рабом для того, чтоб быть тираном от его имени.
Политика есть искусство приспосабливается к обстоятельствам и извлекать пользу из всего, даже из того, что претит.
Политика во все времена сохраняла злоупотребления, на которые жаловалось правосудие.
Искусство политики — это искусство делать так, чтобы каждому было выгодно быть добродетельным.
Занятие политикой для писателя есть жалкая трата времени, плутовская мистификация, удел тупиц, невежд и мошенников.
Политика должна быть не более и не менее, как прикладной историей. Теперь она не более как отрицание истории и не менее как ее искажение.
Хорошая политика не отличается от хорошей морали.
Вы можете не заниматься политикой, все равно политика занимается вами.
Политика нас не берет силой, мы все погружены в нее, хотим мы того или нет.
Политика есть умение добиваться равновесия сил.
Самое большое достоинство политика заключается в том, чтобы не утратить чувство целого.
Политика подобна сфинксу из сказки: она пожирает всех, кто не может разгадать ее загадок.
Все что является нравственным злом, является злом и в политике.
Бывают времена, когда даже самый острый глаз не видит, где кончается политика и начинается закон.
В политике неторопливое упорство всегда берет верх над необузданной силой, тщательно разработанный план — над импровизированным порывом, реализм — над романтикой.
Первым признаком настоящей политической мудрости всегда остается умение заранее отказаться от недостижимого.
Политические деятели не руководствуются любовью или ненавистью, их направляют интересы, а не чувства.
В политике враги гораздо полезнее друзей: они не лгут, меньше обманывают и не усыпляют.