Человеческие ценности
Найдено цитат по теме: 1965
В жизненных правилах человека сказывается вся его суть.
Притупление совести узнается из неспособности к негодованию против действий, наносящих вред человечеству.
Некоторые люди гордятся своей чистой совестью лишь потому, что обладают короткой памятью.
Простота есть сознание своего человеческого достоинства.
Не доброта, а гордость побуждает нас читать наставления людям, совершившим проступки; мы укоряем их не столько для того, чтобы исправить, сколько для того, чтобы убедить в нашей собственной непогрешимости.
Ничто так не связывает нас, как наши пороки.
Подлецы — самые строгие судьи.
Абстракция — это смерть для этики, ибо этика есть живое отношение к живой жизни.
Взгляды высшего английского общества нельзя исправить разумом, так как они порождены выгодой.
Если бедность — мать преступления, то недостаток ума — их отец.
Бедность не добродетель, а уменье переносить бедность — вот добродетель.
Описывать слабости, заблуждения и страсти человеческие не есть безнравственность, так как анатомия не есть убийство.
То, что безнравственно, на самом деле недостаточно нравственно, ведь и в неправде есть доля правды, иначе она и не могла бы даже зваться неправдой.
Чтобы безнравственное намерение осуществилось, оно должно позаимствовать часть оружия из арсенала нравственности.
Что безнравственно, то, как бы оно ни было замаскировано, все-таки не может никоим образом сделаться нравственным.
Всякая безнравственность проистекает из коллизии доброго с приятным, страстей с разумом — и имеет источником силу чувственных побуждений и слабость моральной воли.
Благоденствие освещает путь благоразумию.
Суть благородства в том, чтобы совершать и втайне дела, которых не будешь стыдиться, если о них узнают.
То, что мы принимаем за благородство, нередко оказывается переряженным честолюбием, которое, презирая мелкие выгоды, прямо идет к крупным.
Благоразумие предполагает, что собственная польза не рассматривается как цель морального поведения, хотя она и может быть его следствием.
Доводить до суеверия благочестие — это подрывать его.
Отождествлять Бога и нравственность — значит впадать в идолопоклонство, значит обожествлять творения людей.
Мораль должна быть основана на менее шаткой базе, нежели пример Бога, которого можно назвать добрым, только упрямо закрывая глаза на все зло, поминутно творимое или допускаемое им в этом мире.
Мой разум — основа моего поведения, а мое сердце — мой закон. Мне столь же мало нужен Бог, как я — ему.
Где чтут богатство, там презирают все честное: верность, порядочность, стыд.
Само бытие без нравственного бытия есть проклятие, и, чем значительнее это бытие, тем значительнее это проклятие.
Быть полезным — это только быть полезным, быть прекрасным — это только быть прекрасным; но быть полезным и прекрасным значит быть великим.
Самая строгая мораль позволяет нам чувствовать удовольствие при мысли о великодушном поступке...
Читать мораль доставляет удовольствие, потому что, отчитывая, человек, в сущности, говорит о себе, и это очень приятно, и это есть своего рода творчество с обратным действием, то есть не освобождающим, а угнетающим, — творчество бездарных людей.
Всем людям свойственно грешить. Различие между людьми бывает в степени угрызений совести после греха.
Трудно рассказать о своих грехах: нам хочется прикрыть их и свалить на другого; это дает преимущество руководителю над духовником.
Грехи людей пересчитать ты так усердно рвешься? С своих начни, и до чужих едва ли доберешься.
Небо негодует на нас за наши грехи, а мир за наши добродетели.
Человек, который много согрешил, всегда умен.
Какая странная судьба: мы всего более грешим именно тогда, когда слишком благодетельствуем другим.
Быть искренним и откровенным не значит показывать вашим друзьям грязь ваших сапог; да у кого же нет грязи на почве или подпочве собственного нравственного мира?
В морали, как и в искусстве, сказанное — ничто, сделанное — все.
Что значит быть джентльменом? Не значит ли это быть честным, добрым, храбрым, умным и, обладая всеми этими качествами, проявлять их в жизни?.. Да, весьма редко можно встретить в жизни истинного джентльмена.
Нет века, нет народа, который не устанавливал бы воображаемых добродетелей и пороков.
Лучшим с точки зрения добродетели будет тот, кто побуждается к ней внутренним влечением и словесным убеждением, чем тот, кто (побуждается к ней) законом и силой. Ибо тот, кого удерживает от несправедливого (поступка) закон, способен тайно грешить, а тому, кто приводится к исполнению долга силою убеждения, не свойственно ни тайно, ни явно совершать что-нибудь преступное.
Все обиходные человеческие добродетели — мелкие деньги; ребенок тот, кто принимает их за настоящие золотые.
Добродетель мудрецов напоминает собой путешествие в дальнюю страну и восхождение на вершину: идущие в дальнюю страну начинают свой путь с первого шага; восходящие на вершину начинают с подножия горы.
Запоздалая добродетель большей частью есть ничто иное, как бессилие порока.
Первые детские ощущения — это удовольствия и страдания, и благодаря им сперва и проявляются в душе добродетель и порок.
Добродетель есть здоровье души, здоровье — добродетель тела.
С высокими добродетелями человек поступает совершенно так, как с высокими горами: он удивляется им и затем обходит их.
Дворянство наследуется, добродетель же приобретается, и сама по себе она стоит того, чего никогда не может стоить кровь.
Если где слишком много толкуют о добродетели — это все равно, как если в комнате у больного слишком накурено благовониями: наверно перед этим совершилась какая-нибудь пакость.
Добродетель — это душевная красота.
Очень часто мы требуем добродетелей от других лишь для того, чтобы они не мешали нам быть порочными.
В наш век роскоши мы дошли до того, что нанимаем посторонних людей для совершения за нас добрых дел.
Спеши к доброму делу, хотя и незначительному, и беги от всякого греха; ибо одно доброе дело влечет за собой другое, а один грех порождает другой: награда добродетели — добродетель, наказание порока — порок.
Совершение добрых дел льстит самолюбию, создавая ощущение превосходства.
Если мне удалось сделать доброе дело и это становится известным, я чувствую себя не вознагражденным, а наказанным.
Наш долг — это право, которое другие имеют на нас.
Есть нечто магическое в слове долг, нечто такое, что поддерживает правителей, воодушевляет воинов и расхолаживает супругов.
Дон-Кихот в конце концов защитник угнетенных, поборник справедливых дел, человек благородных заблуждений. Горе веку, не имеющему Дон-Кихотов! Ничего не остается на его долю, кроме Санчо-Панса.
Горе тому, кто становится Дон-Кихотом правды, самой неблагодарной из Дульциней, или здравого смысла, самого смешного служителя, более упрямого, чем Санчо-Панса.
Чувство человеческого достоинства было главной нравственной пружиной в древности, чувство греха — в средние века.
Дальше всех уйдет тот, кто не уступает равному себе, сохраняет достоинство в отношениях с сильнейшим и умеет сдерживать себя по отношению к беззащитным.
Не то жалко, что человек родился и умер, что он лишился своих денег, дома, имущества: все это не принадлежит ему. Но жалко, если человек теряет свою истинную собственность — свое достоинство.
Высокая душа при малейшем случае стремится к добродетели; душа низкая не иначе, как ползком, идет к своей цели.
Практическая нужда в морали возникает вследствие конфликта желаний различных людей или конфликта желаний в одном человеке.
Излучать идеалы — одно из свойств человеческого организма. Нравственными нормами мы наделены, как частями тела, и если одни составляют наш облик, то другие высвечивают его, проецируя ввысь.
Категорический императив — один, а именно: поступай лишь согласно той максиме, которую ты желал бы видеть всеобщим законом.
В здешнем мире, мире падших ангелов или обезьян, стремящихся уподобиться Богу, — смотря по точке зрения, — всякое доброе качество носит в себе и свой недостаток.
Есть два рода людей: те, кто всерьез принимает себя, и те, кто принимает всерьез свой обязанности.
Две науки точные: математика и нравственное учение. Точны и несомненны эти науки потому, что у всех людей один и тот же разум, воспринимающий математику, и одна и та же духовная природа, воспринимающая (учение о жизни) нравственное учение.
Каждое поколение разрушает миросозерцание, предыдущего поколения; что казалось неопровержимым вчера, то валится сегодня.
Моралисты походят на химиков, которые приготовляют лекарства для других, а сами редко ими пользуются.
Мораль дает общие принципы поведения, оставляя без внимания конкретные обстоятельства.
Есть две морали: одна — пассивная, запрещающая делать зло, другая — активная, которая повелевает делать добро.
Всякая мораль пророчествует, ибо "фиксирует" степень нравственности, которая должна быть достигнута.
Иные авторы обходятся с моралью как с новой постройкой, в которой ищут прежде всего удобств.
Наши заблуждения и разногласия в области морали происходят потому, что мы смотрим на людей, как если бы они могли быть совершенно дурными или совершенно хорошими.
Мораль была бы пустой наукой, если бы она не могла показать человеку, что его величайший интерес заключается в том, чтобы быть добродетельным.
Мораль — не перечень поступков и не сборник правил, которыми можно пользоваться; как аптекарскими или кулинарными рецептами.
Морали подобает иной род ясности. Здесь дело не в созерцании, питающем разум, а в побуждениях, направляющих волю. Жар и пыл нужнее ей, чем свет.
Мораль есть учение не о том, как мы должны сделать себя счастливыми, а о том, как мы должны стать достойными счастья.
Если из иных сочинений о морали исключить обращение к читателям, посвятительное послание, предисловие, оглавление и похвальные отзывы, останется так мало страниц, что вряд ли они могли бы составить книгу.
Мораль — это важничанье человека перед природой.
Моральные правила не должны мешать инстинктивному счастью.
Даже шайка разбойников должна соблюдать какие-то требования морали, чтоб остаться шайкой; они могут грабить весь мир, но не друг друга.
Основа жизни — это основа и для морали. Там, где от голода, от нищеты ты не имеешь никакого материала в теле, там нет основы и материала для морали и в твоей голове, в твоем сердце и в твоем чувстве.
Мораль!!! Какие грустные мысли порождает это слово! Мораль!!! При этом слове ребенку кажется, что он видит вооруженных розгами учителей, молодая женщина представляет себе ревнивцев, угрожающих кипящими котлами ада... честный человек вспоминает о множестве интриганов и преступников, которым мораль служила маской во все времена.
Проповедовать мораль легко, обосновать ее трудно.
Причина того, почему мораль всех теорий так далеко отходит от поведения человека, заключается в том, что в морали все люди рассматриваются как равные, в то время, как на практике это не так.
Мошенники, негодяи и дураки презирают друг друга, если они бывают такими не в одинаковой степени.
Вся наша мудрость состоит из рабских предрассудков, все наши обычаи — не более как подчинение, стеснение, принуждение.
Работай над очищением твоих мыслей. Если у тебя не будет дурных мыслей, не будет и дурных поступков.
Вся нравственность человека заключается в его намерениях.
Когда мы уже более не в состоянии вкушать наслаждения, мы начинаем их порочить.
Истинный источник наслаждения находится только на путях долга. Наслаждение приходит, как венец каждого правого дела.
Наслаждайся и дари наслаждения, не причиняя зла ни себе, ни другим, — в этом заключается суть нравственности.
Неведомый и неимущий человек, опирающийся лишь на свою добродетель, стоит выше всемирного завоевателя.
Нечестные средства, с помощью которых многие возвышаются, ясно говорят о том, что и цели также не стоят доброго слова.
Обращайтесь с низшим так, как вы хотели бы, чтобы с вами обращались высшие. Не думайте никогда о вашей власти над рабом, не подумав в то же время о власти, которую имеет над вами ваш повелитель.
Только нравственность масс есть прочный фундамент всякой цивилизации; краеугольным камнем его служит долг.
Нравственность должна быть путеводной звездой науки.
Иные писатели прилагают к нравственности ту же мерку, с какою мы подходим к зодчеству наших дней: здание, прежде всего, должно быть удобным.