Человеческие ценности
Найдено цитат по теме: 1965
Правила нравственности, как и люди, меняются с каждым поколением: они подсказаны то добродетелью, то пороком.
Что такое нравственность? Наука о соглашениях, придуманных людьми для того, чтобы. совместно жить наиболее счастливым образом. Подлинная цель этой науки — счастье наибольшего числа людей.
Нравственность — это разум сердца.
Ныне очевидно, что нравственность существует независимо от религиозных идей.
Нравственность есть наука об отношениях, существующих между людьми, и об обязанностях, вытекающих из этих отношений.
Нравственность народов зависит от уважения к женщине.
Подлинная нравственность непосредственно поэтична, а поэзия, в свою очередь, — опосредованно нравственна.
Есть люди, у которых нравственность остается нетронутой, точно материя, из которой они никогда не шьют себе платья.
Нравственность есть та часть философии, которую гораздо более толкуют, а меньше всего исполняют.
Основания нравственности — это неизменные истины, подобно аксиомам геометрии.
Если бы геометрия так же противоречила нашим страстям и нашим интересам, как нравственность, то мы бы так же спорили против нее и нарушали ее вопреки всем доказательствам...
Предрассудок — думать, что нравственность более благоприятствует развитию ума, чем безнравственность.
Если я не знаю основ нравственности, наука об окружающем мире не принесет мне утешения в тяжкие минуты жизни, а вот основы нравственности утешат и при незнании науки о предметах внешнего мира.
Нравственность некоторых людей состоит в том, чтобы избежать позорного столба да не попасть на виселицу.
Главное условие нравственности — желание стать нравственным.
Высшая нравственность требует некоторой свободы и для безнравственности.
Если не все обыкновенные люди обладают совершенной нравственностью, то, быть может, совершенная нравственность бывает только у одних необыкновенных людей.
Существует только одна нравственность — правда, только одна безнравственность — ложь.
В конечном счете основой всех человеческих ценностей служит нравственность.
Нравственность — это направление воли на цели общие, всемирные. Безнравственен тот, кто действует для частной цели. Нравственен тот, чья цель может быть поставлена целью всех разумных существ.
Физическое средство бессильно против нравственного недуга по той же причине, в силу которой пачка кредитных билетов нисколько не может помочь против приступа ревматизма. Только душа может оказывать действие на душу.
Нравственный порядок управляется таким же неизменным законом, как и физический, однако это крайне удивляет наивных, невежественных и поверхностных революционеров.
Тот, кто прям сердцем и кто питает по отношению к другим те же чувства, что и по отношению к себе, не уклоняется от нравственного закона, от долга, предписанного человеку разумной природой; он не делает другим того, чего не желает, чтобы ему делали.
Физический рост человека определяется расстоянием его головы от земли, нравственный же рост — расстоянием его головы от неба.
Наши нравственные чувства так переплетены с умственными силами, что мы не можем затронуть одних, не затронув и других. Великий ум, однажды искаженный, является навсегда проклятием земли.
Нравственный человек составляет противоположность Антею: силу свою он обретает не от прикосновения к земле, а поднимая глаза ввысь, к далекому и с виду недоступному идеалу.
Даже из эгоистических соображений человек должен обуздать свои порывы, иными словами — соблюдать нормы нравственности.
В идеале общественная совесть должна сказать: пусть погибнем мы все, если спасение наше зависит лишь от замученного ребенка, — и не принять этого спасения.
Созидается общество началами нравственными.
Обычай толкает нас на многие глупости; самая большая — это стать рабом его.
Обычай — деспот меж людей.
Основания!.. И злодей, вонзающий тебе ночью в грудь кинжал, имеет свои основания! И ему, конечно, приятно было бы, чтобы ты их выслушал и, вполне извиняя его, даже простился с ним, обменявшись рукопожатиями.
В науке надо повторять уроки, чтобы хорошо помнить их; в морали надо хорошо помнить ошибки, чтобы не повторять их.
Нет ни одного плута настолько глупого, чтобы не нашел он основания для своих подлостей.
Поведения, соответствующего праву, и притом с моральным умонастроением, нужно добиваться в первую очередь, и только тогда может прийти моральное поведение, как таковое, в котором нет никакого правового предписания.
Нет такой политической алхимии, посредством которой можно было бы получить золотое поведение из свинцовых инстинктов.
Редкость золота заставила изобрести позолоту; точно так же заменили доброту вежливостью, ее внешней стороной, добродетель — честью, отражающей ее блеск.
То, что хорошо в политике, не может быть дурно в морали.
Порок может быть определен как неправильный расчет возможностей, как ошибка в оценке радостей и горестей. Это своего рода ложная нравственная арифметика.
Нет такого порядочного человека, который, отдав на суд все свои действия и помыслы, не заслуживал бы быть повешенным раз десять в течение своей жизни.
Если бы мы во всякое время думали о последствиях наших поступков, то не было бы и грехов.
Мораль несколько сродни поэзии: нравственная жизнь — это поэма, воплощенная в действительности. Высокие поступки, некогда служившие источником вдохновения для эпопей, являются сами по себе эпопеями, и никакая поэма их не стоит.
На словах все люди одинаковы, и только поступки выявляют их различие.
Нравственность — это вечная попытка примирения наших личных потребностей.
Нет иной морали, кроме морали человеческого сердца, как нет иного знания или иной мудрости, кроме знания своих потребностей и правильного представления о путях к счастью.
Даже клевету люди прощают охотнее, чем поучение.
Нравственные правила походят на знаки, которые указывают путь на поприще жизни и показывают подводные камни.
Люди, убеждаемые живым сознанием собственного современного прогресса, начинают уставать от пустой болтовни о мудрости предков и решительно отбрасывают заезженные и скучные максимы, доныне навязываемые им.
Самая большая опасность предрассудков и пороков состоит в том, что они скрываются под личиной истин и добродетелей.
Моральные предрассудки все еще необходимы и, к сожалению, без них пока нельзя обойтись: подкрепление, которое дают они, поддерживает слабость и бессилие, против которых они употребляются, как лекарство.
Много мужества надо иметь в нашей жизни, чтобы не почувствовать отвращения к самым прекрасным принципам, когда видишь, как применяются они людьми.
Разумное и нравственное всегда совпадают.
Странное дело! Во все времена негодяи старались маскировать свои гнусные поступки преданностью интересам религии, морали и патриотизма.
Каждый из нас, от императора до простолюдина, прежде всего должен заботиться о нравственном самосовершенствовании, так как это есть источник всеобщего блага. Ибо если начало не совершенно, то как же может быть конец совершенен?
Сильный попирает мораль. Слабого мораль ласкает. Тот, кого мораль преследует, всегда стоит между сильным и слабым.
Выше всего — совесть. Но выше единичной совести — сосредоточение всех совестей в одну всеобщую совесть.
Человек может служить улучшению общественной жизни только в той мере, в какой он в своей жизни исполняет требования своей совести.
Помни об общем принципе — и ты не будешь нуждаться в совете.
Нравственные качества справедливого человека вполне заменяют законы.
Справедливый человек — не тот, который не совершает несправедливости, а тот, который имея возможность быть несправедливым, не желает быть таковым.
Только с сильными, идеальными стремлениями люди могут низко падать нравственно.
Стыд — это херувим перед раем невинности. Он является лучшей охраной девственной души от соблазна и одновременно могущественным орудием для всякого человека против зла. Кто не в состоянии стыдиться, тот доступен всякому пороку.
Ложный стыд есть излюбленное орудие дьявола. Он больше достигает им, чем даже ложной гордостью. Ложной гордостью он только поощряет зло, а ложным стыдом останавливает добро.
Принцип морали есть счастье, но не такое счастье, которое сосредоточено на одном и том же лице, а счастье, распределенное между различными лицами...
Подкуп, лесть, подлость, вероломство имеют тариф, хорошо известный деспотам.
Осуждением чужих недостатков люди стараются заглушить свою душевную тревогу о собственных недостатках.
Недостаточно определять нравственность верностью своим убеждениям. Надо еще беспрерывно возбуждать в себе вопрос; верны ли мои убеждения?
Владеть собою настолько, чтоб уважать других, как самого себя, и поступать с ними так, как мы желаем, чтобы с нами поступали, — вот что можно назвать учением о человеколюбии.
В многообразии и жестокости этических запретов проявляются крайняя моральная неразборчивость и ханжество.
И кто определит мне, что свобода, что деспотизм — что цивилизация, что варварство? И где границы одного или другого? У кого в душе так непоколебимо это мерило добра и зла, чтоб он мог им мерить бегущие, запутанные факты?
Настоящая честь — это решение делать при всех обстоятельствах то, что полезно большинству людей.
Задачи этики... оказываются несколько более сложными, чем задачи политики... Этика ставит своей целью пропитать и наполнить душу внутренней порядочностью, тогда как гражданская наука не требует ничего, кроме внешней порядочности...
Какой результат имели до сих пор самые прекрасные предписания этики? Они исправили несколько отдельных лиц от недостатков, в которых они, может быть, себя упрекали, но в нравах наций они не произвели никакого изменения.
Прекрасно, что человечеству не приходится дожидаться появления совершенной этики, чтобы дать проявиться общественным добродетелям.
Этика есть философия доброй воли, а не только доброго действия.
Нравственность и жизнь — единое целое. Этика — опора жизни, а нравственный человек — истинный гражданин жизни.
Этика — это попытка придать всеобщую значимость некоторым нашим желаниям.
Истинная этика начинается там, где перестают пользоваться словами.
Во всякой аскетической морали человек поклоняется части самого себя, как Богу, для чего он должен признать дьявольской другую свою часть.
Жизнь человека может быть безнравственной, но это означает лишь то, что у нее должна быть нравственная основа.
Для того, чтобы знать, что нравственно, надо знать, что безнравственно; для того, чтобы знать, что делать, надо знать, чего не должно делать.
Безнравственность — другое название чрезмерности.
Благоразумие бывает двух родов: общепринятое и возвышенное. Первое — это благоразумие крота, второе — благоразумие орла, и состоит оно в том, что человек смело следует своей натуре и, не ведая страха, принимает все сопряженные с этим невыгоды и неудобства.
У благоразумия две точки опоры: прошлое и будущее. Человек, наделенный острой памятью и дальновидностью, никогда не станет обвинять других в том, что, может быть, делал он сам, или осуждать их за поступки, совершенные при таких обстоятельствах, которые когда-нибудь принудят и его поступить точно так же.
Благосклонность — это готовность делать добро даже в том случае, когда естественная симпатия не служила бы для этого достаточным основанием.
Страшен не грех, но бесстыдство после греха.
Согрешить — дело человеческое, но упорствовать во грехе — дело дьявольское.
Кто скрывает свои грехи, тот не желает с ними расставаться.
Единственная разница между грешником и святым состоит в том, что святой имеет прошлое, а грешник — будущее.
Дикость есть независимость от законов, порождающая необузданность нрава.
Достойный человек — тот, кто довольствуется справедливостью своего деяния и благожелательностью своего душевного склада.
Незнание пороков приносит больше пользы, чем знание добродетелей.
Морализирование — это немощная проповедь добра.
Дух властвования, доведенный до бессилия, начинает морализировать.
Мысль без морали — недомыслие; мораль без мысли — фанатизм.
Награда есть сознание хорошего поступка.
Нравственное — это повиновение в свободе.
Нравственное есть божественное в его мирской реальности.
Нравственность — душа истории.
Нравственность есть отношение силы разума к силе чувства. Чем сильнее чувство и чем ближе к нему разум, тем человек нравственнее.