Чувства, эмоции, мотивы и потребности
Найдено цитат по теме: 984
Бессонница — это насилие ночи над человеком.
Гастрономия — это искусство есть, когда нет аппетита, и пить, когда нет жажды.
Животные кормятся, люди едят; но только умные люди умеют есть.
Раз мы осуждены на то, чтобы есть, будем есть хорошо.
Люди дурные живут для того, чтоб есть и пить, люди добродетельные едят и пьют для того, чтобы жить.
Жизнь есть источник радости; но в ком говорит испорченный желудок, отец печали, для того отравлены все источники.
Ни один человек, любящий своё горло и свой желудок, не произвел ничего истинно прекрасного.
Желудок — раб, принужденный принимать все, что ему дается, но так же коварно вымещающий обиды, как всякий раб.
Кухня — храм, который мы чтим, пылающая плита — огонь весталок, повар — верховный жрец. Он всемогущ и милостив, он как рукой снимает печаль и воздыхание, прогоняет вражду, услаждает любовь.
Печальные и горькие мысли невозможны без физиологических причин. Чтобы стать великим обвинителем известного времени или целой жизни, для этого надо сначала соответствующим образом подготовить печень.
После хорошего обеда можно простить кого угодно, даже своих родственников.
Я удивляюсь тому, кто допустил на своем столе искаженные формы мертвых тел и потребовал для своего ежедневного питания то, что еще так недавно представляло собою существа, одаренные движением, пониманием и голосом.
Судьбы наций зависят от того, как они питаются.
Скажите мне, каково пищеварение у этого человека, и я скажу вам, как он мыслит.
Самая лучшая приправа в мире — это голод, и так как бедные никогда не имеют в нем недостатка, то едят они всегда с большим аппетитом.
Когда человек молод, каких только печалей не поможет ему одолеть целая ночь здорового сна.
Хорошо прожитый день дает спокойный сон.
У бодрствующих один общий мир; для сна же всякий уходит в свой особенный, частный мир.
Сон — наиболее близкое к смерти явление, самая лучшая вещь в жизни.
Тебя с желаньем задушевным Зову я, милый сон! Приятно так без жизни жить, Без смерти мертвым быть.
Дневные раны сном лечи.
Сон — это чудо матери — природы, вкуснейшее из блюд в земном пиру.
Прильнет хоть к камню труд — он вмиг уснет, А праздности и на пуху не спится.
Сон, в сущности, заимствуется у смерти для поддержания жизни; он есть срочный процент смерти, которая сама представляет собою уплату капитала. Последний взыскивается тем позже, чем выше проценты и чем аккуратнее они вносятся.
Стол — единственное место, где люди не скучают с первой же минуты.
Хороший стол успокаивает все неприятные чувства, вызванные игрою и любовью; он примиряет всех людей перед отходом из ко сну.
Утро — юность дня; все веселее, свежее, легче; мы чувствуем себя крепче, бодрее, свободнее располагаем нашими способностями... Вечер, наоборот, старость дня.
Очень трудно благородно мыслить, когда приходится думать о хлебе насущном.
Когда я вижу эти столы, покрытые столькими яствами, мне чудится, что за каждым из них прячется, как в засаде, подагра, водянка, лихорадка и множество других болезней.
Страшней наседке за неоперившихся Птенцов, коль их покинула, Хоть от подползших змей их защитить она Не сможет и присутствуя.
Страшиться потерять — все равно, что горевать об утрате.
Не вещи смущают людей, но их мнение о вещах. В смерти, например, нет ничего страшного. Страшно мнение, потому что оно представляет смерть страшною.
Если больной лихорадкой не совсем вылечился, то он легче вновь заболевает, чем человек, никогда не страдавший ею. То же бывает и с болезнями души: после них остаются раны, которые надо вылечить совсем. Иначе, если ударят опять по тому же месту, рана вновь откроется и еще пуще разболится.
Хороша, надежна, устойчива только та зашита, которая зависит от тебя самого и от твоей доблести.
Если знать, что успех сулит поражение, то жажда успеха не будет слишком сильной. Если помнить, что все живое смертно, потребность беречь себя не отнимет слишком много сил. Пусть сердце твое будет подобно засохшему дереву, которому не грозит, что его станут резать ножом или покрывать лаком.
Величайшим из всех благ является самосохранение. Ибо природа устроила так, что все хотят себе добра.
Измени отношение к вещам, которые тебя беспокоят, и ты будешь от них в безопасности.
Мы легко забываем свою вину, если она известна только нам одним.
Жить в неопределенном положении — самое жалкое существование: это жизнь паука.
Опасность — непобедимый примиритель: в последний час атеист взывает к Богу, роялист — к республике.
Нигде не найти покоя тому, кто не нашел его в самом себе.
Может статься, человек кончает с собой из чувства самосохранения.
Лучше немногое при страхе Господнем, нежели большое сокровище и при нем тревога.
Кто для многих страшен, тот должен многих бояться.
Страх заставляет человека бросаться из огня в полымя.
Однажды Аристипп плыл на корабле в Коринф, был застигнут бурей и страшно перепугался. Кто-то сказал: "Нам, простым людям, не страшно, а вы, философы, трусите?" Аристипп ему ответил: "Мы оба беспокоимся о своих душах, но души-то у нас неодинаковой ценности".
Сладко, когда на просторах морских разыграются ветры, С твердой земли наблюдать за бедой, постигшей другого. Не потому, что для нас будут чьи-либо муки приятны, Но потому, что себя вне опасности чувствовать сладко.
Атрибуты смерти устрашают сильнее самой смерти.
Если хотите ничего не бояться, вспомните, что бояться можно решительно всего.
Безрассуден и малодушен тот, кто не решается приобретать нужное из боязни потерять его.
Только гнев и страх заставляют применять насилие.
Ничто не страшно, кроме самого страха.
Наш страх пред тем, что лишь могло свершиться, Становится причудливей от мысли, Что страшное еще не совершилось.
Страх возникает вследствие бессилия духа.
Нагрянувшая беда все же имеет более приветливый вид, чем далекая. Несчастье гнетет, страх же подавляет.
Наставшее горе легче, нежели ожидаемое: нагрянувшему горю есть конец, страх же перед грядущим горем не знает границ.
Между человеческими чувствами нет ни одного столь слабого, которое, будучи сильно возбуждено, не победило бы страха смерти. Для презрения смерти вовсе не нужно ни храбрости, ни несчастий, ни мудрости; для этого бывает иногда достаточно скуки.
Пусть страх сопровождает тебя в опасности, но пусть он остается в такой степени, чтобы, когда необходимо было его превозмочь, разум побеждал бы и преодолевал бы этот страх.
Страх имеет над нами более власти, нежели надежда.
Страх то придает крылья ногам, то приковывает их к земле.
Одна ночь глубокого горя может омрачить твою красоту, один час неодолимого страха может избороздить твой лоб морщинами.
Лучше страшный конец, чем бесконечный страх.
Испуг — это внезапно возникающий страх, от которого теряют присутствие духа.
Опасность — опьянение, которое отрезвляет.
Оцепенение — это вид малодушия, при котором желание избежать зла сдерживается тем, что внимание человека поглощается злом, которого он страшится.
Страх — душевное потрясение, вызванное ожиданием зла.
Страх есть отношение свободы к вине.
В страхе больше зла, чем в предмете, которого боятся.
Для того, чтобы испытывать страх, человек должен иметь надежду на спасение.
Страх — вот единственное, чего следует страшиться.
Эгоистический страх собственной гибели должен уступить место страху собственной низости.
Самые страшные люди — это люди, одержимые страхом.
Ужас есть страх, наводящий оцепенение.
Подлинный ужас можно испытывать только перед тайной бытия, а не перед опасностями обыденной жизни.
Во время гнева не должно ни говорить, ни действовать.
Говори правду, не поддавайся гневу; если тебя просят — пусть о немногом — дай. С помощью этих трех условий можно приблизиться к богам.
Нет, никто решенья в гневе не принимает должного.
С гневом бороться трудно: за все, что он хочет, жизнью платишь.
Гнев есть кратковременное безумие.
Гневно нападая на гневливость, мы вызываем еще больший гнев.
Еще скажу я: прав ты иль не прав, Не молви слова, гнев не обуздав. Чтобы потом, когда уж сделал дело, Раскаянье тобой не овладело.
Хочешь, гневаясь, снискать похвалу? Тогда гневайся на порок, а не на человека.
В камне также есть огонь: но если не ударять по нему, огонь остается скрытым; если же по нему ударить, огонь вырывается наружу; и если оказывается что-нибудь подверженное огню, оно загорается, и возникает великое пламя; так бывает и с человеком, когда он зажжет покоящийся огонь гнева.
Поистине всегда там, где недостает разумных доводов, там их заменяет гнев.
Не наказывай грозным бичом того, кто заслуживает лишь плетки.
Когда рассудок поддается порыву или гневу и слепая ярость оскорбляет друга действием или словом, то позже ни слезы, ни вздохи не в состоянии исправить ошибки.
Сердитый с горшками не ездит.
Гнев — это открытая и мимолетная ненависть; ненависть — это сдержанный и постоянный гнев.
Люди всегда говорят, что они не были похожи на себя, когда, распалившись от гнева, выдали свое истинное нутро.
Люди часто заполняют гневом пробелы в своем рассудке.
Для гнева суть не так важна, он ищет лишь причину.
Когда гнев или какой-либо иной подобного рода аффект овладевает индивидом, решение последнего неминуемо становится негодным.
Гнев всегда имеет основания, но редко — достаточно веские.
Ни одна страсть не помрачает в такой мере ясность суждения, как гнев.
Человек не должен походить на пчелу, оставляющую свою жизнь в наносимой ране. Гнев есть безусловная слабость; известно, что ему более всего подвержены слабые существа: дети, женщины, старики, больные и пр.
Всякая злость происходит от бессилия.
Как ни неприятен для других гнев, он более тяжек для того, кто его испытывает. То, что начато в гневе, кончается в стыде.
Гнев есть звероподобная страсть... способная часто повторяться, жестокая и непреклонная по силе, служащая причиною убийств, союзница несчастья, пособница вреда и бесчестья.
Число людей, которые себя погубили, куда значительнее, нежели число погубленных другими...
Гневаться — человеческое, а злопамятствовать — дьявольское дело.