Чувства, эмоции, мотивы и потребности
Найдено цитат по теме: 984
Лесть — фальшивая монета, находящая сбыт только благодаря нашему тщеславию.
Когда у знатных людей не имеется добродетелей, они занимают их у лести, которой щедро платят милостями, местами и лентами.
Лесть — это низкопробная монета, но при дворе без нее нельзя обойтись, это карманные деньги для каждого: обычай и общее согласие столь решительно пустили ее в обращение, что люди перестали замечать ее фальшь и на законном основании ее принимают.
Презренным быть в глазах у всех все ж лучше, Чем слушать лесть из уст своих врагов.
Льстец подобен змее, которая долго лижет свою жертву, прежде чем проглотить ее.
Льстец — это ревнивый и завистливый ум, которому, по-видимому, доставляет удовольствие ваше возвышение, но которого на самом деле терзает ваше благосостояние.
Лицемер и льстец не прощают тем, кому они льстят, — это их уничижает, они страдают от этого. Вот почему придворные иногда ненавидят короля.
Дурак льстит самому себе, умный льстит дураку.
Мы никогда не спрашиваем себя, что мы на самом деле, но мы беспрестанно спрашиваем себя, что о нас думают.
Необыкновенный человек бесстрастен по своей натуре: хвалят его, поощряют, для него это все равно: он слушает собственную совесть.
Каждый убежден, что другие ошибаются, когда судят о нем, и что он ошибается, когда судит о других.
Пусть только закроет глаза этот самый человек, которому все завидуют, и все его полюбят.
Похвала — без ног, порицание — с крыльями.
Мало найдется людей настолько мудрых, чтобы предпочесть полезное порицание вредной похвале.
Порицание не мешает выслушать и от первого встречного; хвалу же от человека хорошо выслушать, только присмотревшись к нему поближе.
Часть друзей твоих порицает тебя, а часть хвалит; приближайся к порицающим и удаляйся от восхваляющих.
Если бы ты ведал, из какого источника текут людские суждения и интересы, то перестал бы домогаться одобрения и похвалы людей.
Похвалы имели бы огромную цену, если бы они могли давать нам те совершенства, за которые нас хвалят.
Похвала всегда целомудренна, одна лесть пахнет лакейской.
Если похвала друзей всегда бывает двусмысленна, то зависти врагов можно верить всегда.
Похвала, подобно лире Орфея, укрощает и Цербера.
Любовь к похвалам кроется более или менее во всех сердцах. Гордец, чтобы заслужить их, готов на тысячу неприятностей, скромный же избегает их лишь с тем, чтобы с большей уверенностью удостоиться их.
Самое скверное, что может случиться с человеком, это удостоиться похвалы негодяя.
Мудрец должен презирать славу, но не почести; почести редки там, где слава, и еще реже слава там, где почести.
Не заботятся о приобретении почета в городе, через который только проезжают, но, когда приходится жить в нем некоторое время, сия забота появляется.
Мы охотно бываем признательны за маленькие услуги, потому что они не стоят того, чтобы быть неблагодарным.
Желание снискать почтение других за то, что совсем не составляет человеческого достоинства, — это тщеславие.
Раны, нанесенные тщеславию, дольше сочатся кровью, чем раны, нанесенные сердцу.
Те, что ищут счастья в тщеславии и развлечении, походят на людей, предпочитающих свет свечки сиянию солнца.
Тщеславие так глубоко коренится в сердце человека, что даже какой-нибудь поваренок или носильщик похваляются и хотят иметь своих поклонников. Даже сами философы ищут этого. И те, что пишут не для славы, желают признания, что хорошо написали, а те что читают их, — похвалы за то, что прочли.
Мы теряем даже жизнь с радостью — лишь бы об этом говорили.
Тщеславие — соль жизни.
Тщеславие есть не что иное, как несвоевременная попытка получить громкую известность прежде, чем мы заслужили ее.
Тщеславие, тщеславие везде, даже на краю гроба и между людьми, готовыми к смерти из-за высокого убеждения, — тщеславие. Должно быть, оно есть характерная черта и особенная болезнь нашего века.
На свете нельзя жить без снисходительности к чужому тщеславию. Если мужчине хочется, чтобы его считали умнее, чем он есть на самом деле, а женщине — чтобы ее считали красивее, заблуждение это благотворно для них обоих и безобидно для окружающих. И я предпочел бы сделать их своими друзьями, потакая им, нежели своими врагами, стараясь (и притом напрасно) вывести их из этого заблуждения.
Тщеславие проявляется во всех делах жизни: иной воитель высказывает его в сражении, иной философ — в своих наставлениях, иная мать — в своих привязанностях; наконец, даже скорбь не лишена тщеславия.
Мы бываем счастливы, только чувствуя, что нас уважают.
Мы любим уважение не ради уважения, но единственно ради доставляемых им выгод.
Уважение есть дань, в которой мы не можем отказать заслуге, хотим мы этого или нет; мы можем не проявлять его, но внутренне мы не можем его не чувствовать.
Мы всегда любим тех, которые удивляются нам, но не всегда любим тех, которым мы удивляется.
Хулить легко, оттого этим занимаются многие; хвалить с толком трудно, оттого лишь редкий на это решается.
Что бы хорошего нам ни сказали про нас, нам этим не скажут ничего нового.
Честь объективно — мнение, которое другие имеют в нашем мужестве, и субъективно — страх, который нам внушает это мнение.
Нередко люди отдают свою честь за какой-нибудь знак чести.
Было бы желательно, чтобы каждый заранее написал себе эпитафию, чтобы написал ее возможно лестной и старался сделаться достойной ее.
Благодарность — память сердца.
Благодарность есть готовность признать полученное благодеяние и отплатить за него.
Благодарность не есть простое признание чужого благодеяния. Испытывать благодарность — значит радоваться не только полученному дару, но и доброте дарящего.
Тонкой душе тягостно сознавать, что кто-либо обязан ей благодарностью; грубой душе — сознавать себя обязанной кому-либо.
Кто не любит просить, тот не любит обязываться, т. е. боится быть благодарным.
Благодарность не есть право того, кого благодарят, а есть долг того, кто благодарит; требовать благодарности — глупость; не быть благодарным — подлость.
Гордость, как истинное или ложное чувство нашего превосходства, вытекающее из выгодного сравнения себя с другими, есть только скрытое желание быть уважаемым.
Человек гордый уважает не себя, а то мнение, которое о нем составляют люди; человек с сознанием собственного достоинства уважает себя и презирает людское мнение.
Если бы мы не льстили себе сами, нас не пленяла бы и чужая лесть.
Людям льстит уже то, что их считают достойными лести.
Первая причина неблагодарности — в том, что человек не может отблагодарить в должной мере.
Ничто не влечет за собой столь неизменной неблагодарности, как услуги, за которые никакая благодарность не была бы достаточно велика.
Нет неблагодарности пагубнее той, что рождена стыдом за неотплаченное благодеяние.
Обвинение в неблагодарности есть не что иное, как обвинение в проницательности относительно причины благодеяния.
Недостаточно иметь заслуги, надо уметь нравиться людям.
Куда несчастнее тот, кому никто не нравится, чем тот, кто не нравится никому.
Ты хочешь нравиться людям? — Цени их ум.
Мудрец желает одобрения лишь для того, чтобы убедиться, что он поступил хорошо; глупец поступает хорошо лишь для того, чтобы заслужить одобрение.
Многие тебя одобряют. Так есть ли у тебя причины быть довольным собой?
Пусть одобрение людей будет последствием твоего поступка, а не целью.
Позора следует бояться больше, чем смерти.
Никто не может быть опозорен деянием другого.
Люди редко бывают достаточно разумны, чтобы предпочесть полезное порицание опасной похвале.
Похвала полезна хотя бы потому, что укрепляет нас в благих намерениях.
Достойно похвалы деяние, а не сам человек.
Очень трудно хвалить то, что действительно заслуживает похвалы.
Безудержная похвала унижает: приходится признавать, что я ее не заслуживаю.
Когда слышишь, как кто-то чрезмерно хвалит другого, следует обязательно задать вопрос: "Против кого направлена эта похвала?"
Лучшая похвала — та, что исходит от человека, которому ты ничего хорошего не сделал.
Приятно получить похвалу от человека, достойного похвалы.
Приятна похвала, исходящая от человека, прожившего жизнь похвально.
Нам приятны даже такие похвалы, которым мы сами не верим.
Похвалы надо использовать на то, чтобы видеть, чем ты на самом деле не являешься.
Боится презрения лишь тот, кто его заслуживает.
Ни один льстец не льстит так искусно, как себялюбие.
Славолюбие — самое низменное свойство человека и вместе с тем самое неоспоримое доказательство его высокого достоинства, ибо, даже владея всеми насущными благами, он не знает довольства, если не окружен уважением близких.
Славолюбие есть лишь желание нравиться себе подобным.
Славолюбие говорит о том, как мы самонадеянны и в то же время — как не уверены в себе.
Славолюбие — последнее, от чего отрекаются мудрецы.
Смирение есть равнодушие к презрению людей по поводу нашего несовершенства.
Уважение — это искреннее признание чьих-либо достоинств.
От недостатка уважения к себе происходит столько же пороков, сколько и от излишнего к себе уважения.
Подобно тому, как любовь без уважения непостоянна, так и уважение без любви неискренно.
Мы не так домогались бы всеобщего уважения, когда бы твердо знали, что достойны его.
Человеку невозможно жить честно и в то же время быть уважаемым всеми.
Тот, кто ищет почести без каких-либо корыстных намерений, а лишь с целью заслужить похвалу, тот — честолюбив.
Честолюбие — непреодолимое желание подвергнуться нападкам врагов при жизни и насмешкам друзей после смерти.
Потребность человека в исповеди не исчезнет никогда.
Известно, что беды становятся легче, когда их переносят сообща; к ним люди причисляют, по-видимому, и скуку, — вот почему они устраивают собрания, чтобы скучать вместе.
Когда люди вступают в тесное общение между собой, то их повеление напоминает дикобразов, пытающихся согреться в холодную зимнюю ночь. Им холодно, они прижимаются друг к другу, но чем сильнее они это делают, тем больнее они колют друг друга своими длинными иглами. Вынужденные из-за боли уколов разойтись, они вновь сближаются из-за холода, и так — все ночи напролет.
Человек забывает свою вину, когда исповедался в ней другому, но этот последний обыкновенно не забывает ее.
Единственная настоящая роскошь — это роскошь человеческого общения.
Человек становится человеком только среди людей.
Что может быть отраднее и свойственнее человеческой природе, чем остроумная и истинно просвещенная беседа?
Окажись я единственным обитателем земли, владение ею не доставило бы мне радости: у меня не было бы ни забот, ни наслаждений, ни желаний, даже богатство и слава превратились бы в пустые слова, ибо не станем обманывать себя — всеми своими удовольствиями мы обязаны людям, прочее в счет не идет...