Человек
Найдено цитат по теме: 5556
Закон жизни мудрых не ясен, но он все более и более выясняется для тех, кто ему следует. Закон жизни мирских людей ясен для каждого, но все более и более затемняется, чем больше людей следуют ему.
В глазах этого народа (греческого) только два занятия отличали человека от скота и грека от варвара: интерес к общественным делам и изучение философии.
Редко достается человеку то, чего он заслуживает, и столь же редко заслуживает человек того, что получает.
Земля — обширный театр, на котором одна и та же трагедия дается под разными названиями.
Если человек займется исследованием своего организма или морального состояния, то непременно признает себя больным.
В болоте погибнуть так же легко, как и в море, но если море привлекательно-опасно, то болото опасно-отвратительно. Лучше потерпеть кораблекрушение, чем увязнуть в тине.
Раб, народ и победитель Осознали уж давно: Высшее земное счастье В личности заключено.
Как ни тягостно смотреть на стариков, больных и мертвецов, все люди подвластны и старости, и болезням, и смерти. Будда утверждал, что мысль об этом побудила его оставить отчий дом и облачиться в желтые одежды аскета.
Человечество велико, люди малы.
Люди похожи на монеты: надо принимать их по их стоимости, какой бы оттиск на них не был.
Животное ищет себе пищу, роет себе нору или строит гнездо, побуждаемое слепым инстинктом к поддержанию своего рода, спит, умирает. А что делает большинство людей?
Люди похожи на флюгера, которые перестают вертеться лишь тогда, когда заржавеют.
Люди вообще такие плуты, такие завистники, такие жестокие, что мы считаем за счастье, когда находим одного из них, у которого имеется только слабость.
Люди бежали бы друг от друга, если бы всегда видели друг друга совершенно открыто.
Мы, люди, похожи на плодотворный дождь; каждый из нас представляет собой как бы каплю его, и как она ни мала, все же способствует оплодотворению поля.
О людях в общем можно сказать, что они неблагодарны, непостоянны, лицемерны, избегают опасностей, жадны до наживы.
Несчастная судьба людей! Едва ум достигает своей зрелости, как тело начинает слабеть.
Бывают люди-растения, люди-звери, люди-боги.
На свете нет ничего мелкого и ничтожного для такого мелкого и ничтожного существа, как человек.
Я сравнил бы мир со стариком, который сохраняет все желания молодости, но стыдится их и прячет, потому ли, что обманулся в достоинстве многих вещей, или потому, что хочет казаться таким разочарованным.
Что ни толкуй Вольтер или Декарт, Мир для меня — колода карт, Жизнь — банк: рок мечет, я играю И правила игры я к людям применяю.
Мир — превосходная симфония; каждый из людей представляет как бы отдельную нотку. Немало, однако, между ними таких, что в общей гармонии ее составляют только необходимую паузу.
Дорога с предельной силой вскрывает, как мимолетны наши связи с миром. Мы скользим по его поверхности, и мир обтекает нас: все в нем моментально, все — только мгновение нас самих, и любое соприкосновение, каким бы мягким и нежным оно ни казалось, отдается болью, оставляя саднящую ссадину.
Весь мир — театр. Мужчины, женщины играют в нем Им всем судьбой назначенную роль. Определен для каждого свой выход.
Что такое мир, как не беспредельное кладбище, на котором мы попираем ногами тех, кто некогда жил?
Если бы все те мысли, которые проносятся в головах у людей, были высказаны и осуществлены, мир немедленно погрузился бы в хаос.
Лишь немногие в мыслях своих возвышаются над обыденным, но еще меньше таких, которые осмеливались бы поступать так, как думают.
Человек в обществе — невольник, который может только препираться о тяжести и давлении своих оков.
То, чего нам недостает, нам нужно, а тем, что мы имеем, мы не умеем пользоваться.
Чем дольше живешь, тем больше убеждаешься, что едва ли не все зло в нашем обществе происходит — и не может не произойти — от немощи. Люди бессильны перед жизнью. Чего же от них ждать? Они сами обделены. Чем же им делиться с другими? Откуда взяться справедливости и воодушевлению? Нужна сила, чтобы, поддерживая ближнего, устоять на ногах.
О, род человеческий! Несмотря на столько прожитых лет, твой старый закон ненависти самый сильный из всех. Евангелие по-прежнему — громадное мертвое светило.
Соломон и Иов лучше всего знали и лучше всего говорили о ничтожестве человека: один был самым счастливым, другой — самым несчастным; один испытал суетность удовольствий, другой — действительность бедствий.
Обезьяны смотрят на людей как на извращение обезьяньей породы, подобно тому, как голландцы называют немецкий язык испорченным голландским.
Мы лишь то, что делают из нас окружающие предметы.
Жестоко, враждебно и несправедливо все, окружающее нас. Всюду воздвигнуты преграды против естественных побуждений, на каждом шагу наталкиваешься на низкую злобу, и приходится защищаться и защищаться, чтобы не быть уничтоженным.
Если неестественно ослепление людей, не старающихся узнать смысл своей жизни, то еще ужаснее ослепление верующих в Бога и живущих дурно. Почти все люди находятся в том или другом ослеплении.
Лучший из людей, если бы у него на лбу были написаны совершенные им ошибки, должен был бы нахлобучить шляпу на глаза.
Люди нынешнего поколения — актеры, хорошо вошедшие в свою роль житейской комедии. Они делают то, чего требует роль, и не выходят из нее, несмотря на все беснования, хлопанье, стук и свист партера.
Самые обширные человеческие предприятия походят на кучу песка, натасканного муравьями вокруг былинок: малейший толчок разрушает эту кучу.
Природа и наука — два выгнутые зеркала, вечно отражающие друг друга; фокус, точку пресечения и сосредоточенности между оконченными мирами природы и логики составляет личность человека.
Как могла бы природа быть столь светлой и прекрасной, если бы предназначение человека не было таким же?
Природа полна непоследовательности. Иной раз она помещает голову старика на молодых плечах, другой раз полное жара сердце — подо льдом восьмидесяти лет.
Человек не нуждается в путешествиях, чтобы расти; он несет в себе беспредельность.
Путь к небу залит слезами и кровью, завален развалинами и трупами, нагроможденными фанатизмом.
Человек мнит себя наиболее свободным, между тем как он есть наибольший раб на земле.
Все, что создается плотью, умирает, как и она сама; все, что создается разумом, нетленно, как сам разум.
Чего боимся мы, чего желаем разумно? Где тот твердый шаг, что, будучи сделан, или то желание, что однажды исполнившись, не вызывали бы в нас раскаяния?
Две вещи, которыми мы особенно дорожим, — это наша репутация и наша жизнь. Не больно ли только подумать, что самый презренный навет может лишить нас первой и самое хрупкое оружие — второй?
Свет — зеркало, в котором отражается физиономия каждого человека. Нахмурься перед ним — и он кисло взглянет на тебя; смейся над ним или с ним — и он будет веселым добрым товарищем.
Что меня поражает в этом мире — это бессилие силы; из двух могучих факторов — силы и ума — сила в конце концов всегда оказывается побежденной.
Мы даже гибнем от наших сил скорее, чем от слабостей; свои слабости мы знаем, но сил своих мы не знаем.
Вы можете сколько угодно откармливать человеческую скотину, постилать ей подстилки до самого брюха и даже золотить ее конюшни — она все-таки останется скотиной, что бы там ни говорили.
Сколько таких, которые после достижения славы и богатства с сожалением вспоминают о времени, когда у них ничего не было, кроме мужества, этой добродетели молодых, и надежды, этого сокровища бедных.
Может быть, не только культура, но и сознание человеческое коренится в переходе пассивного страдания в активное.
Несомненно, несчастен этот мир, созданный, рождающийся, стареющий, умирающий, исчезающий и вновь появляющийся. Но нам неизвестен способ выхода из этого мира, который есть лишь скопление громадных страданий.
Мы страдаем еще и потому, что рождены не для духовной жизни, а для материальной, но в силу мышления нарушается равновесие между нашим выросшим разумом и неподвижными условиями жизни.
То, к чему стремится высший человек, находится в нем самом, а то, что ищет низший, — в других.
Судьба, говорят, богиня-покровительница глупых. А разве она не права, помогая именно тем, кто не в состоянии помочь себе сам?
Пока не покорила нас судьба, надобно водить ее за руку, как ребенка, и сечь ее; но если она нас покорила, то надобно стараться полюбить ее.
Волны жизни бросают наши судьбы, как оторванные от подножия скалы водоросли. Дома наши не более, как корабли, принимающие лишь пассажиров.
Если бы когда-либо какой-нибудь Линней расположил животных в соответствии с их счастьем, довольством своим положением, то, видимо, некоторые люди оказались бы позади ослов и охотничьих собак.
Человек так уж устроен, что и на счастье-то как будто неохотно и недоверчиво смотрит, так что и счастье ему надо навязывать.
Большинство из нас похожи на того петуха, который воображал, что солнце встает каждое утро единственно для того, чтобы послушать, как он поет.
Люди теряют свои высокие стремления, так же, как и свои умственные интересы, ибо не имеют ни времени, ни случая отдаваться им, и довольствуются низшими утехами не потому, что сознательно предпочитают их, но потому, что это единственные доступные им, или единственные, которым они еще могут отдаваться
В нас самих утешение и отчаяние, в нас рай и пустыня. Если глаз ясен, то и свет ясен.
Чем выше цветы поднимаются к солнцу, тем глубже идут их корни в землю, на которой растут.
Над вратами нашего времени написано: "Извлеки из самого себя то, что есть в тебе ценного".
Почему цивилизация на своем пути давит мириады человеческих созданий?.. Почему с каждым днем принимает все более дикую форму борьба за жизнь, поглощающая лучшие силы каждого, развращающая совесть, ожесточающая сердца, повергающая на землю сотню побежденных вокруг одного победителя?
Человека обряжали в плащ индивидуализма, надевали хитон христианина, совали ему в руку красный флаг товарища, пускали голяком анархистом на оголенной земле, а он, одетый и голый, равно упорно оказывался если не зверь зверем, то свинья свиньей.
Человек — животное, варящее или жарящее свою пищу.
Нет человека, в котором не было бы чего-нибудь ненавистного, в котором бы не был скрыт лютый зверь, но лишь немногие честно говорят, как они справляются с этим лютым зверем.
Человек — существо самое жалкое, имеющее несколько часов отдыха, несколько минут удовлетворения и длинный ряд дней страданий в своей жизни.
Каждый человек — это мир, который с ним рождается и с ним умирает; под каждой могильной плитой лежит всемирная история.
Человек — бог, когда он мечтает, нищий — когда он размышляет; но только покидает его воодушевление — и он стоит, как изгнанный отцом из дома неудачник, и перебирает подброшенные ему из жалости гроши.
Человек до ста лет дитя, да если бы он и до пятисот лет жил, все был бы одной стороной своего бытия дитя.
Человек — единственное животное, обладающее способностью смеяться. Не есть ли он также единственное создание, заслуживающее того, чтобы над ним смеялись?
Разумный человек применяется ко всяким обстоятельствам; ловкий человек создает их; деятельный умеет использовать их; нерешительный — дает им ускользнуть.
Каждый человек стоит на этом свете лишь столько, во сколько сам себя заставляет ценить.
Человек — это сумма следующих факторов: родителей и кормилицы, места и времени, воздуха и погоды, света и звука, пищи и одеяния; воля же его есть необходимое следствие всех этих причин.
Все, что есть в мире прекрасного, красивого, идеального, насаждено не Богом, а человеком и умом человеческим.
Что такое человек? Муха, попавшая в бутылку и ударяющаяся о ее стены при малейшей попытке вылететь.
Человек по отношению к самому себе самое жестокое животное; и у всех, кто зовет себя "грешником", "кающимся", умейте различать нотку восторга в жалобах и самоуничижении.
Как ничтожен ты, человек, при всем величии твоем, в сравнении со Вселенной! Как велик ты: при всей твоей ничтожности ты — частица Вселенной.
Человек приговорен быть свободным.
Человек походит на скрипку. Только тогда, когда рвется последняя струна, он делается деревом.
Из всех живых существ, населяющих нашу планету, один. лишь человек не хочет смириться со своей судьбой... Кроме человека, нет на земле ничего такого, что восставало бы против силы, породившей его...
Таков признак, по которому обыкновенный человек отличается от высшего: последний обретает счастье свое только тогда, когда забывает себя, первый — когда приходит в себя; один — когда теряет себя, другой — когда владеет собой.
Я верю, что человек не только вытерпит все — человек победит!
Человека можно уничтожить, но его нельзя победить.
Какое величие являет собою человек! Какое благородство в его уме, беспечность в способностях, прелесть в формах! Это дух небесный, украшение света, образчик остальной природы.
В природе человеческой — два противоположных начала: самолюбие, влекущее нас к себе самим, и доброжелательность, толкающая нас к другим. Если бы одна из этих пружин сломалась, человек был бы злым до бешенства или великодушным до безумия.
Вся история человечества — история гибели мучеников и героев, и каждая эпоха — расцвет торжествующей пошлости. Лучшие люди, те, которым молится человечество, гибнут и гибнут, а по их трупам идет многоголовое человеческое стадо.
Человечество похоже на больного, который страдает во всяком положении и однако постоянно себя обнадеживает, что было бы лучше, если бы повернуться на другой бок.
Человечество в массе представляет собой собрание низких и эгоистических существ, стоящих выше животных разве только в том, что эгоизм их более осмысленный.
Хотя человечество головой своей касается неба, но в целом ему присущ узкий и формальный дух. На самой ничтожной высоте у него начинает кружиться голова.
Можно стереть человека, обратить в грязную ветошку, но все-таки где-нибудь в самых грязных складках этой ветошки сохраняется и чувство, и мысль — хоть и безответные, и незаметные, но все же чувство и мысль.
Увы! То, что говорят друг другу, так шаблонно; мысли, которыми они обмениваются, почти одни и те же во всех разговорах; но внутри этих ходячих машин какие тайные складки и уголки! В каждом человеке таится целый мир — мир неведомый, рождающийся и умирающий среди молчания.
Каждое "я" — враг и желало бы быть тираном всех других.
Человеческая глупость... — Эпитет излишен, ведь глупы бывают только люди.
Встать лицом к лицу с судьбой — наш долг.