Психология масс
Найдено цитат по теме: 44
Глухое брожение, волнующее народы, происходит от голода. Будь пролетарий побогаче, он и не подумал бы о коммунизме. Мещане сыты, их собственность защищена, они и оставили свои попечения о свободе, о независимости; напротив, они хотят сильной власти, они улыбаются, когда им с негодованием говорят, что такой-то журнал схвачен, что такого-то ведут за мнение в тюрьму. Все это бесит, сердит небольшую кучку эксцентричных людей; другие равнодушно идут мимо, они заняты, они торгуют, они семейные люди.
Массы хотят остановить руку, нагло вырывающую у них кусок хлеба, заработанный ими, — это их главная потребность. К личной свободе, к независимости слова они равнодушны; массы любят авторитет, их еще ослепляет оскорбительный блеск власти, их еще оскорбляет человек, стоящий независимо; они под равенством массы понимают лишь равномерный гнет.
С точки зрения характера человека "фашизм" представляет собой основное, эмоциональное отношение "подавленного" в человеке к нашей авторитарной, машинной цивилизации и ее механистически мистическому пониманию жизни.
Фашистский протест всегда возникает там, где из-за страха перед истиной революционная эмоция искажается, принимая иллюзорный характер.
Мелкобуржуазный спальный гарнитур, который "обычный человек" покупает, как только у него появляются средства (даже при всей его революционности в других отношениях); последующее угнетение жены, даже если он коммунист; "приличный" выходной костюм; умение "правильно" танцевать и множество других "банальностей" оказывают несравнимо большее влияние при ежедневном повторении, чем тысячи революционных митингов и листовок.
В силу многовекового угнетения массы не в состоянии распорядиться свободой.
Если некоторая категория людей имеет какие-то привилегии сравнительно с другой категорией людей, более низкого уровня в социальной иерархии, она ради сохранения этих своих привилегий готова мириться с тем, что имеются категории людей, занимающие более высокое положение в социальной иерархии и обладающие привилегиями более высокого ранга. Этот закон объясняет тот факт, что главными защитниками существующего общественного устройства являются не высшие и даже не средние слои, а слои, слегка возвышающиеся над самыми низшими (подобно тому, как армейская дисциплина поддерживается не столько старшими офицерами и генералами, сколько сержантами и младшими офицерами).
Когда люди свободны поступать, как им заблагорассудится, они обычно начинают копировать друг друга.
Когда народ глуп, им легко управлять.
Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас.
Развитие человечества не находится еще в столь блестящем состоянии, чтобы истина была доступна большинству. Одобрение толпы — доказательство полной несостоятельности.
Надо побольше небылиц, чтобы производить впечатление на толпу. Чем меньше она понимает, тем больше она восхищается.
Группу людей, следующих одному и тому же мнению и ссылающихся на один и тот же авторитет, ведущий их за собой, с мнением которого они все согласны, можно рассматривать как один разум, а один разум может заблуждаться.
Говорить терминами истины там, где этого не нужно, значит хотеть, чтобы простой народ и глупая масса, от которой требуется практическая деятельность, имели специальное понимание: это все равно, что хотеть, чтобы рука имела глаз, хотя она природой создана не для того, чтобы видеть, но чтобы делать и содействовать зрению.
Почему люди следуют за большинством? Потому ли, что оно право? Нет, потому что сильно.
Если чернь принимается рассуждать — все погибло!
Массы находятся под влиянием особенного рода сил, развивающихся в избранных членах общества. Массы сами не думают; посреди их есть мыслители, которые думают за них, возбуждают собирательное разумение нации и заставляют ее двигаться вперед. Между тем как небольшое число мыслит, остальное чувствует, и общее движение проявляется.
За компанию и монах женился.
Судя по всему, человек от природы не способен к независимому существованию.
Нигде я не чувствую себя так одиноко, как в толпе, охваченной бурным весельем или столь же бурным горем.
В большинстве случаев светское общество ожесточает человека; тот же, кто не способен ожесточиться, вынужден приучать себя к напускной бесчувственности, иначе его непременно будут обманывать и мужчины и женщины. Даже краткое пребывание в свете оставляет в порядочном человеке горький и печальный осадок; оно хорошо лишь тем, что после него уединение кажется особенно приятным.
Многие люди, слабые от природы, делаются совершенною дрянью оттого, что не умеют быть самими собою и ни в чем не могут отделиться от общего хора, поющего с чужого голоса.
Во всяком движении, во всякой идейной борьбе существует известная категория путаных голов, которые чувствуют себя совсем хорошо только в мутной воде.
Большинство людей в глубине души презирает добродетель и плюет на славу.
Попал в стаю, лай не лай, а хвостом виляй.
Между воронами и сорока по-вороньи каркает.
Общественное мнение правит людьми.
Последнее слово всегда остается за общественным мнением.
Люди обычно считают, что лучше заблуждаться в толпе, чем в одиночку следовать за истиной.
Заблуждение не перестает быть заблуждением оттого, что большинство разделяет его.
Индивидуализм — либо признак гениальности, либо наоборот. Посредственность обеспечивает свою безопасность стандартизацией.
Конечная политическая власть, при всевозможных формах правления, всегда находится в руках массы. И в действительности совсем не короли или аристократы, не землевладельцы или капиталисты порабощают повсюду народ, а его невежество.
Из людей три четверти — не более как обезьяны тех, в среде которых они живут.
Орлы летают одиноко, бараны пасутся стадами.
Большинство людей подражают друг другу и называют оригиналами тех, кто отказывается подражать им.
Верх ума назовут безумием, как и крайнюю его тупость. Только посредственность всегда в похвале у людей.
Возвещать истину, предлагать что-либо полезное для людей — это верный способ вызвать преследование.
Наша публика — мещанин во дворянстве: ее лишь бы пригласили в парадно освещенную залу, а уж она из благодарности, что ее, холопа, пустили в барские хоромы, непременно останется всем довольною.
Кто крепок и силен духом, тот над людьми и властелин. Кто много посмеет, тот у них и прав. Кто на большее может плюнуть, тот у них и законодатель, а кто больше всех может посметь, тот и всех правее. Так доселе велось и так всегда будет! Только слепой не разглядит!
Высшее достоинство недоступно пониманию толпы; последняя охотно хвалит добродетели низшего порядка; средние добродетели возбуждают в ней удивление или, вернее, изумление; что же касается высших добродетелей, то она не имеет даже понятия о них.
Толпа не имеет собственного мнения — навязывай ей свое; толпа мелка и бессмысленна — берегись поэтому, не будь слишком глубоким, не задавай ей умственной работы; у толпы тупы чувства — выступай с таким шумом, чтобы даже тугие уши тебя услышали и слепые глаза тебя увидели...
Толпа похожа на море: она или возносит вас, или пожирает, смотря по ветру.
Что бы ни говорили защитники народного смысла, толпа есть соединение хотя бы и хороших людей, но соприкасающихся только животными, гнусными сторонами и выражающая только слабости и жестокость человеческой природы.
У толпы есть глаза и уши и немного сверх того; в особенности же она обладает крайне незначительной силой суждения и даже слабой памятью. Некоторые заслуги лежат совершенно вне сферы ее понимания; другие она понимает и с восторгом приветствует на первых порах, но затем их скоро забывает.