Привычным штампом стали слова о русском культурном Ренессансе вообще и русском философском Ренессансе в частности, имевшем место в конце XIX — начале XX в. Их повторяют все кому не лень, совершенно не вдумываясь в их значение.

Та радикальная общественная мысль, о которой мы будем говорить, прошла три этапа. Современная радикальная общественная мысль возникла в середине XIX века. Этот первый этап ее существования тянулся до конца XIX века и, как охвостье – до начала XX-го. Второй этап длился с начала ХХ века – с создания большевистской теории – и продолжался до 30-х – 40-х годов. Третий этап начался с 30-х годов, с того времени, как Гитлер пришел к власти в Германии, и стало наконец ясно, что Муссолини не был исторической случайностью и что возник новый феномен, кардинально меняющий общественно-идеологическую ситуацию – феномен контрреволюции, ведущей себя по законам революции, феномен массовых контрреволюционных движений, ведущих себя в точности так, как должны себя вести массовые революционные движения. Поэтому часть идей, книг, концепций, о которых я буду говорить, появилась еще в 30-е годы. Но дело в том, что в 30-е годы эти тексты и идеи оказались не восприняты и не востребованы; они были замечены, поняты и освоены на практике лишь после II Мировой войны. Исключения вроде французского атеистического экзистенциализма, который был очень быстро интегрирован в практику во времена Сопротивления, очень редки, бóльшая же часть идей 30-х – 40-х годов, о которых я буду рассказывать, оказалась востребована в конце 60-х, во времена “молодежной революции”, студенческих бунтов. Таким образом, уже из этого факта видно, как велик обычно разрыв во времени между теорией и ее практическим воплощением. Люди в 30-е годы что-то написали, но прошло 30–40 лет, прежде чем выяснилось, что то, что они написали – это нужно, актуально, это можно использовать как оружие непосредственно в политической и идеологической борьбе. Эти 30–40 лет еще надо прожить – и некоторые просто не дожили до тех времен, когда стало очевидно, что их идеи востребованы, что сами они поняты, признаны и даже включены в число классиков. А в те самые 30-е годы сплошь и рядом казалось, что это все эти идеи – болезненный бред, авторы этих идей были изгоями, одиночками, либо руководителями крошечных коллективов, вождями микроскопических политических группировок, либо аутсайдерами, “диссидентами” даже в своей собственной среде.

ПРОБЛЕМА происхождения доброго начала в человеке спокон веков волнует мыслителей. В не столь уж далекие времена для большинства людей наиболее убедительным представлялось то объяснение, которое давала этой проблеме религия. Сегодня, когда мало кто всерьез относится к идее божественного происхождения добра, широко распространено убеждение, что воспитание - полный, единственный и безраздельный творец этических, моральных, нравственных начал в человеке, а их передача от поколения к поколению целиком обусловлена только социальной преемственностью.

Избранные главы (этика, социальная, политическая философия) из учебника, который выдержал немало переизданий на западе. Книга повествует о сложных и проблемных вопросах ясным и простым языком.

Философское изобретение есть самый поздний плод человеческой культуры. „Когда философия, писал Гегель, со своими абстракциями рисует седину жизни в серых тонах, свежесть и жизненность юности уже прошли, сова Минервы начинает свой полет во всемирно исторических сумерках ("Лекции по истории философии", введение). Все формы человеческого творчества лишь постепенно дифференцировались из первобытного религиозно-магического отношения: человека к миру - язык, искусство, политика, право, экономика, техника, науки и философия...

 Систематизацией философских знаний человечество занимается с древнейших времен. Причем, наряду с созданием учебников и трудов по истории философии (Аристотель, Гегель, Бертран Рассел и др.) всегда практиковалось составление сборников мыслей и афоризмов.

Эта книга писалась достаточно долго, но и сейчас я не могу считать ее законченной, ибо такие книги пишутся всю жизнь, – именно столько продолжается процесс ее познания. Я не мудрец, а лишь обыкновенный человек, поэтому в моих словах вы не найдете ничего особенно мудреного. Чаще всего они всего лишь отражение человеческих поступков. Возможно, некоторым из людей, особенно из молодых, на первый взгляд здесь что-то и покажется неясным, но для того, кто поразмыслит над смыслом этих слов, в них скоро не останется чего-то непонятного. Я никого не собираюсь поучать и не желаю ничего навязывать, а просто предлагаю вашему вниманию эти размышления, как то, в чем сам уже давно и твердо убежден. (Али Апшерони)